Лариса Павлюченко: «У нас в семье решения всегда принимаю я»

Football Magazine, 01.09.2011

Супруга нападающего сборной России и английского «Тоттенхэма» в эпическом интервью для Football Magazine рассказывает о плачущей ящерице, черном шелковом костюме с белыми тиграми и наколках мужа, сетует на отсутствие в Лондоне приличных клубов и вспоминает, как оставила у разбитого корыта странную волгоградскую женщину, готовую на все.

– 10 августа сборная России сыграла с Сербией, потом наступит время решающих отборочных матчей чемпионата Европы. Рома сейчас не жалеет, что высказался насчет любимчиков в сборной и тем самым испортил отношения с Адвокатом?

– Я думаю, Рома просто уже не в том возрасте, когда нужно сидеть и молчать. Когда тебе 22-23 года, ты не имеешь права открывать рот, потому что сначала нужно чего-то добиться, а потом уже высказывать свои мысли. А в Ромином возрасте и статусе, когда он стране уже что-то доказал, когда Адвокат пришел в команду, прекрасно зная, кто такой Роман Павлюченко, уже нельзя молчать. У меня Ромка всегда за правду. Он мне говорил: «Знаешь, если бы я видел причину, почему меня не ставят, я бы сидел и молчал». Кстати, он те же самые вещи сказал Адвокату в личной беседе, то есть он все это не за глаза говорил.

– Но потом Рому поставили на игру с Арменией, он забил три мяча. Вы с ним не обсуждали его послематчевые ощущения? Можно ли считать этот матч одним из лучших его выступлений за сборную?

– Я думаю, что если бы это была не Армения, а Испания или Англия, можно было бы так сказать. А вообще ему доставляют радость все голы без исключения. Главное – победа. Он никогда не придавал значения тому, три он забил, два или один – главное, чтобы команда выиграла.

– Ты какой матч Ромы считаешь лучшим?

– С Англией, в «Лужниках». Когда мы вышли на чемпионат Европы. Это, наверное, самый важный матч.

– Ты была тогда на трибуне?

– Нет, дело в том, что Малахов пригласил в студию меня вместе с женой Аршавина и Малафеева. Съемка проходила до матча, и после записи программы нас должны были быстренько сопроводить на стадион. А у меня в этот день ребенок заболел, няня позвонила, сказала, что температура 40, и я конечно же поехала домой.

– Когда Хиддинк уходил, Рома сказал, что если бы в самолете тогда никого не было, он бы плакал. Он действительно настолько сентиментальный? Говорит, и под фильмы может всплакнуть?

– Под фильмы? Вряд ли.

– Ну вот он рассказывал, как плакал под «Хатико»…

– А, наверное, это не при мне было. Но вообще он жалостливый. Слез не выносит. Стоит мне заплакать, и весь мир у меня. Что касается Хиддинка, то все действительно было так. И он не понимал, почему руководство так поступило. Человек очень много сделал для нашей страны, а его даже не проводили.

«Она даже попыталась к Ромкиному отцу пристать»

– Как вы лето провели?

– Мы очень долго думали, куда полететь. Сначала собирались с Торбинскими на Майорку, но потом посмотрели, что перелеты получались очень длинными, из-за стыковых рейсов мы бы потеряли 2 дня. Поэтому мы решили опять лететь во Францию. Мы там уже три года подряд отпуск проводим, только на разных побережьях. Перед самым рейсом были приятно удивлены, когда увидели большую компанию – Ребко с женой, Епуряну и Шешуковых. Ребко только после свадьбы были – с «Алка-Зельцером». В самолете было очень весело, летели с приключениями. Один день мы провели с ребятами в Канне, а потом с Торбинскими полетели в Сен-Тропе.

– Футбольный мир и вправду тесен! Какая самая забавная встреча случилась у вас на отдыхе, когда вы абсолютно не ожидали встретить какого-то футболиста, а тут он – опа – вырисовывается из-за угла?

– Так вот в том же Сен-Тропе мы пошли ужинать в ресторан с Торбинскими. Как вдруг подплывает яхта огромных размеров, смотрим – Руни сидит с женой. И мы два дня ужинали на этой набережной и два дня смотрели со стороны, как хорошо им отдыхается с их зарплатами.

– Да ладно, у наших тоже неплохие зарплаты! Хотя Руни, вероятно, побольше получает…

– Побольше – это мягко сказано. Он все-таки звезда.

– А Рома – он же тоже звезда, пускай и российского масштаба…

– Мы еще до такого не доросли, чтобы яхты покупать.

– Думаешь, это их собственная яхта была?

– Думаю, арендованная. Но, кстати, глядя на Руни, мы думали, как же хорошо нам отдыхается. Все спокойно, никто нас не достает. Нас узнавали в основном англичане, русские если узнавали, то не трогали. А Руни сидел на своей яхте на втором этаже в кепке, в очках, и каждый прохожий его фотографировал.

– В России на Рому давит публичность?

– Очень тяжело было после чемпионата Европы. Вообще невозможно было никуда выйти. Видимо, тогда к футболу пристрастились люди, которые его раньше не смотрели.

– Я думаю, девочки должны были сразу Ромой заинтересоваться. Он мужчина фактурный, улыбка красивая.

– Да, так и было, сейчас все поутихло. Его узнают везде, подходят, просят автографы, но нет такого дурдома, как после чемпионата Европы, когда девочки могли нестись за ним, плакать. Это же смешно! Очень некрасиво себя вели, гадости всякие в социальных сетях писали. Я думаю, не надо обращать на это внимания. Те люди, которые ко мне относятся хорошо, кому я дорогу не перешла, они нормально пишут. А те, кто глаз на Рому имеет, они пишут гадости. Как им может вообще понравиться жена Павлюченко? Она же ужасная! Если человек очень сильно нравится, то пытаются искать недостатки в его второй половине. Так всегда было, и не только в футбольной среде.

– Бывало такое, чтобы Рому караулили у подъезда, писали на стенах любовные послания, звонили?

– Очень давно. Мы тогда с Ромой еще не поженились. Была у него какая-то фанатка. Он переехал в Волгоград, а я была далеко, в Ставрополе. И она пыталась как-то к Роме подкатить. Когда приехала я, она сразу поняла, что он для нее недоступен. И тут началось. Она пришла на нашу свадьбу в качестве девушки футболиста из Роминой команды. Пыталась мне свадьбу испортить, всякие гадости говорила. Ее уже начали выгонять оттуда, она ни в какую не хотела уходить.

– Она пыталась в одной команде сначала с одним встречаться, а потом с другим?

– Было очень смешно. Когда она поняла, что с Ромкой у нее ничего не получится, она даже попыталась к Ромкиному отцу пристать. Там уже ее быстро обрубили. Так что историй очень много в футбольной жизни.

«В Лондоне ведь и клубов-то хороших нет»

– Какие еще путешествия вам запомнились?

– Самое запоминающееся – в Таиланд. У нас в кровати поселилась ящерица, и мы за ту неделю не выспались, потому что она по ночам очень сильно плакала. Достать ее было невозможно, она залезла в щель. Она была крошечная, но плакала так, что наши ночи превращались в кошмар.

– Молодой спартаковец Паша Яковлев как-то рассказывал, что в Таиланде забрел на известную улицу, где работают проститутки. У вас какие впечатления остались после ее посещения?

– Мы на эти шоу не ходили. Получается – самого главного не видели. Видели только шоу трансвеститов. Даже не знаю, почему мы не проявили любопытства… Первое время не могли вообще понять, куда они тянут за руки. Нам никто об этом не рассказал. Тогда мы думали, что это просто публичный дом и они нас туда затягивают. Мы не знали, что там тоже свое шоу.

– Вы постоянно проводите отпуск с Торбинскими. Давно Рома так тесно дружит с Димой?

– Они лучшие друзья еще со времен «Спартака». Когда мы приезжаем из Лондона, то первым делом звоним Торбинским и Хомичам.

– Хомич сейчас в «Алании»?

– Да. Но все равно, мы приезжаем в сборную, у них какие-то выходные, и мы постоянно видимся. Опять же – в отпуска вместе ездим.

– Интересно, почему Рома сдружился с Хомичем?

– Так в «Спартаке» же играли.

– Но Хомич второй вратарь был…

– А какая разница? Войцех Ковалевски нас всех всегда собирал, сплачивал команду, мы часто вместе куда-то выходили. А там уже, как в любом коллективе, появлялись люди, которые тебе больше по душе, с кем тебе легче всего общаться.

– Насколько легко было найти общий язык со вторыми половинами футболистов?

– Вторая половина – это вторая половина, с этим ничего не поделаешь. Мы, наверное, еще поэтому так близко общаемся с Торбинскими и Хомичами, потому что я близко дружу с Женей, с Алиной. Это мои подруги. Так же и ребята. Так что все очень хорошо совпало. Если бы мы с женами не находили общий язык, ребята общались бы только на базе, и все.

– А в Англии вы, конечно, должны дружить с Жирковым, Билялетдиновым и Аршавиным.

– Лондон очень большой. Мы живем на окраине, прямо возле базы. А ребята – Жирков и Аршавин – в центре. Они, конечно, чаще видятся. Мы можем пару вечеров в неделю провести вместе. Или когда я одна выезжаю в город по магазинам, я всегда звоню девчонкам. Билялетдинова тоже каждый выходной старается провести в Лондоне.

– И чем вы там занимаетесь кроме шопинга?

– Обычно идем ужинать в ресторан. В Лондоне ведь и клубов-то хороших нет. В наши приходишь – и посидеть можно, и перекусить. Если танцевать, то полно места вокруг, а у них – встал, как селедка. И там еще очень много папарацци, так что особо не разгуляешься. Футболистов ловят. И нет смысла идти куда-то, если твое фото наутро появится в газете.

«Даже если ты кому-то на ногу наступил, тебе все равно скажут «Sorry»

– На матчах в «Лужниках» у вас была семейная трибуна. На «Уайт Харт Лейн» есть нечто подобное?

– Да, такая же трибуна. Она считается семейной. Нам дают четыре билета, мы приходим с детьми, но на самом деле там все намного продуманнее, чем в России. Есть детская комната, где с ребенком занимаются: рисуют, лепят, пекут торты в микроволновке. Вот на последней игре детки делали спагетти, потом няня запаковала их. Мы после матча ехали, я Кристинке говорю: «Уже поздно, поспи». Она говорит: «Нет, я голодная» – макароны надо свои сварить. Мы тоже попробовали ее пасту.

– Ты на все лондонские игры «Тоттенхэма» ходишь или только на домашние?

– В Англии все очень сложно с билетами, поэтому только на домашние.

– Если позволяет календарь, вы с Ромой посещаете матчи других легионеров?

– К Жиркову раньше можно было прийти, а потом у них сделали абонементы только на семью или только на жену, даже родителей не пускают. К Аршавину ходим.

– Что помимо детской комнаты на стадионе «шпор» тебя по-настоящему удивило?

– В первую очередь – культура боления. Там болельщики, в отличие от наших, всегда поддерживают свою команду.

– Как наших убедить, что это нормально?

– Не надо убеждать. Каждый сам для себя решает, для чего он приходит на стадион – обматерить игрока, получить отрицательные эмоции или поболеть за любимую команду.

– С чем ты связываешь тот факт, что большая часть людей действительно идет на стадион, чтобы выплеснуть свой негатив?

– Жизнь у нас такая. Так не только на стадионе, приди в Сбербанк или в супермаркет за колбасой – все то же самое. В Англии ты приходишь в супермаркет, тебе все улыбаются. Даже если ты кому-то на ногу наступил, тебе все равно скажут «Sorry», как будто он виноват, а не ты. А вообще я как-то заинтересовалась, почему люди на английских стадионах не ведут себя как у нас. Выяснилось, что у них каждый, кто приходит на стадион, – это member, есть его данные. Если этот болельщик позволит себе показать банан темнокожему игроку, его больше никогда не пустят на футбол. А для англичан это самое страшное в жизни.

– Так а нам что делать?

– Мне кажется, бесполезно что-то делать.

«Что же ты тогда с ним торчала, ходила, гуляла?»

– Юля Аршавина рассказывала, что в Лондоне заходишь в продуктовый магазин – и даже молоко сложно выбрать.

– Да нет, это, наверное, она говорила, когда только приехала туда. В Лондоне есть русско-литовские магазины. Мы покупаем ту же самую сгущенку, муку, гречку – все там берем.

– Я так понимаю, обеды Роме готовишь ты?

– Да, готовлю то же самое, что и в России. Первое обязательно каждый день. У меня Ромка без супов и борщей жить не может. В общем, у нас первое, второе и компот – всегда.

– Любишь у плиты стоять?

– Привыкла. Это должно быть заложено с детства – ты видишь, как это делает мама. Мы с сестрой после 9-го класса переехали из Карачаево-Черкесии учиться на юристов в другой город, в Армавир, и жили там самостоятельно в общежитии. Нам некуда было деваться. После Армавира я поехала уже в Ставрополь, в институт – там тоже личная кухарка не полагалась.

– С Ромой вы познакомились в школе, в 6-м классе, в Карачаево-Черкесии. Расскажи, как сохранить интерес друг к другу за такой промежуток времени?

– Мне кажется, что любовь длится год. Потом уже формируются отношения, которые остаются на всю жизнь. Когда я месяц не вижу Рому, вот как в случае с Евро-2008, то ощущаю, что заново влюбилась. Главное – сохранить уважение друг к другу. Если ты человека уважаешь, ты будешь для него все делать – готовить, убирать, ухаживать за ним, делать ему подарки. В ответ человек будет понимать, что он тебя любит за эту заботу, и будет отвечать взаимностью.

– Рома рассказывал мне, что когда он пришел к вам в класс, у тебя уже был жених. И теперь, когда ты говоришь, что никого не любила, кроме Ромы, он тебя спрашивает: «Что же ты тогда с ним торчала, ходила, гуляла?»

– Можно же понять, какой в шестом классе может быть жених (смеется). Был один мальчик, который за мной ухаживал. Он постоянно приходил в школу и пытался Ромку от меня отодвинуть. Ревновал он к Ромке.

«Жена, ты что, сама не можешь себе сережки купить? Иди и купи»

– Вы с сестрой близнецы. Почему Рома выбрал именно тебя?

– Во-первых, он сидел со мной за партой. Ну и мы со Светкой были очень разные в детстве. Она, например, верила в Бога, прямо была помешана на этих вещах, никогда старалась не шутить, на все выходки мальчишек очень странно реагировала, обходила стороной. А Ромка был шустрый, все преподаватели от него плакали, постоянно выгоняли его с уроков. Ромка возьмет и пустит записку по классу: «Чьи носки на потолке?» – все, весь класс сразу же отвлекался, занятия срывались. Когда он уехал в спортивный интернат в Ставрополь, весь класс по нему скучал!

– И ты?

– Конечно, скучала. Мы тогда только начали встречаться. У нас в школе был Осенний бал: меня выбрали королевой, а его королем. Я видела, что он тренировался, чтобы со мной танцевать. Но первое время даже не замечала, что он ухаживает, думала, что это мы просто хорошие друзья. Потом его мама мне рассказывала, как он меня любил, ревновал. Мы обычно отмечали Новый год всем классом, и впервые он поцеловал меня как раз под бой курантов. Так что мы каждый раз отмечаем Новый год и дату начала наших отношений. Потом в 9-м классе он уехал в Ставрополь, а я через полгода уехала в Армавир. Мы были в разных концах, а мобильных-то не было. Так что мы еще застали эпоху писем. Он писал красивые письма из двадцати предложений (смеется).

– В интервью Рома сказал мне, что главный подарок, который вы сделали друг другу, – это дочка. Но, может, есть какой-то материальный подарок, которым Рома тебя поразил?

– Машину подарил в том году. На самом деле это все такие глупости – эти подарки. Я ему иногда в шутку так говорю: «Ром, ты мне так давно сережек не дарил». Он отвечает: «Жена, ты что, сама не можешь себе их купить? Иди и купи». Мы над этим уже смеемся. Мы так хорошо друг друга знаем, что уже невозможно даже делать сюрпризы. Когда он захотел подарить мне эту машину, он целый год прятал от меня всякие документы. Но я же все равно узнала – по его шушуканью по телефону в другой комнате, по его загадочной улыбке.

– Я вообще в машинах не разбираюсь, но читала тут интервью Аршавиных, они говорили, что ездят на «Ситроене». Мне показалось, что это слишком демократично для футболиста.

– Андрей, по-моему, вообще не болен машинами. То ли дело мой Рома – вот он немножко повернут на авто. По мне, так машина была бы безопасной, удобной и семейной.

– Еще одно Ромино увлечение последних лет – татуировки. Как ты ему разрешила?

– У меня у самой есть татуировка, сделала ее на 10 лет совместной жизни. Там набиты Ромкины инициалы. Даже больно не было!

– Как ты на это отважилась?

– Очень легко. Когда 10 лет живешь с человеком… А у Ромки несколько татуировок. Он набил себе «Спаси и сохрани» и наши три даты. Потом еще сделал один рисунок на полруки.

– Говорят, если начинаешь делать татуировки, то потом не можешь остановиться.

– Наверное, это про него. Но точно не про меня.

– Кто вам порекомендовал мастера?

– В Лондоне. У меня там есть одна знакомая, ее парень очень хороший татуировщик. Ромка первую наколку тоже у него делал, а вторую ему набил мастер, к которому ходят все ребята из «Тоттенхэма». Ромка рассказывал, что ему очень тяжело было объяснить, что такое «Спаси и сохрани». Он сам придумал такой текст, ни с кем не советовался.

«У кого-то стояли бутсы в раздевалке, он вынимал из них шнурки и вставлял взамен разноцветные»

– Расскажи про взаимоотношения Ромы с Реднаппом. Ведь именно тебе приходилось терпеть Ромино плохое настроение, когда он не попадал в состав.

– Я просто пыталась поддерживать его постоянно. Не знаю, как в других семьях, но у нас все решения принимаются обоюдно. Мы вместе взвешиваем все плюсы и минусы. Например, если вернуться в Россию, то куда? Были такие моменты, когда он говорил: «Все, больше не могу, собираемся и уходим». Я говорила: «Хорошо, Ром, куда? И что дальше? Ты для этого всю жизнь пытался играть в футбол, старался? Ты отдал половину своей жизни, чтобы вернуться, чтобы сказали, что ты такой же, как и все, ни на что не способный?! Если уж ты сюда приехал, ты уж, пожалуйста, борись до последнего, добивайся».

– Перед новым сезоном вы волновались, что Рому могут выставить на трансфер?

– Нет, по ситуации я думала, что мы останемся. Судя по интервью Реднаппа и руководства, они не намерены были продавать Рому. Тут большую роль играет то, что его очень любят болельщики «Тоттенхэма». Очень любят.

– Как у вас с Ромой обстоят дела с иностранным языком? Освоили?

– Рома всего год занимался на дому с преподавателем. Но учился – это мягко сказано. Он до трех утра каждый день сидел с учебниками. Приехал вообще без английского языка, а сейчас он спокойно понимает, изъясняется. Уже два года без переводчика. Ему не хватит английского, чтобы купить дом или решить проблему с налогами, но нормально общаться в команде он может. Сам Рома говорит, что не знает язык, но он просто стесняется.

– Насколько Роме тяжело было влиться в коллектив, не владея языком?

– Ужасно тяжело. Я помню, когда он приходил с тренировки, я видела, как ему не хватает коллектива. Он же любит пошутить, посмеяться. А тут шуток он не понимает, языка не знает, делать нечего. На выездах ребята после тренировки собираются, общаются, а ты сидишь один в номере как дурак. Но теперь легче.

– Высшим пилотажем в переводческой среде считается, когда ты понимаешь юмор в чужой стране и сам можешь шутить на чужом языке.

– Рома недавно пытался пошутить нашими русскими шутками – его никто не понял. Есть такие выражения, которые англичанам неизвестны. Он про кого-то рассказывал и сказал про этого человека, что у него «пуля в голове». Ребята не поняли, начали спрашивать: «А что, у него травма была?»

– Хорошо, с Ромиными шутками все понятно. А как его разыгрывают одноклубники?

– Было дело. Но сейчас не вспомню. Один раз в Лондоне выпало очень много снега. Одному игроку – не помню, кому именно – слепили снеговика и посадили за руль машины. Причем у парня дорогая машина была. Тот выходит с тренировки, а в машине снеговик сидит. Сам Ромка тоже подшучивал над кем-то из ребят. У кого-то стояли бутсы в раздевалке, он вынимал из них шнурки и вставлял взамен разноцветные. Но это добрые шутки.

– Как-то Рома рассказывал, что когда он только перешел в «Тоттенхэм», его стиль одежды забавлял одноклубников, потому что там не принято постоянно ходить в D&G. Ты слышала что-то об этом?

– Там была только одна шутка. Рома купил себе спортивный костюм, очень яркий – черный, шелковый, а на нем белые тигры. И они начали его подкалывать. И Ромка перестал носить этот костюм, надевает только куртку от него.

«В Англии тренировки всего по два часа, и Ромка целый день дома»

– Кто вам помогал обустраиваться в Англии?

– С нами первый год жила женщина, она приехала из Москвы: и по хозяйству помогала, и с Кристиной нянчилась. Потом у нее закончилась виза. И у нас встал вопрос, останемся мы или нет. Поэтому я отпустила ее домой. Потом, есть человек в клубе, его зовут Алан, он нам помогал, первое время возил нас всюду. С покупкой дома нам тоже помогали.

– Как так получилось, что вы сразу взяли и купили дом? Не логичнее ли было на первых порах снимать жилье?

– Я не люблю жить в съемных домах. И потом, я считаю, что это умное решение. Единственное, первые полгода я думала, будет он играть или нет, стоит ли дом покупать, потому что за ним ведь нужен уход.

– Кто все-таки больше влиял на выбор, ты или Рома?

– Рома в эти дела вообще никогда не лезет. Мы делали одну квартиру для себя, вторую под сдачу, он ни разу там даже не был. Даже когда покупали. Я говорю: «Ром, тебе неинтересно, где мы жить будем?» Он говорит: «Ну, сделаешь, зайдем, я посмотрю».

– Почему так происходит? Ты уже не первая футбольная жена, которая рассказывает мне, что их мужьям неинтересно заниматься бытовыми делами. В обычных семьях скорее мужчина выбирал бы дом, встречался с подрядчиками и так далее.

– Не уверена в этом… Мне кажется, это зависит от людей. А футболисты, может, просто доверяют выбору супруги? Сначала думала, может, они просто больше заняты, но в Англии тренировки всего по два часа, и Ромка целый день дома.

– Многие футбольные жены фактически выполняют роль личных агентов своих мужчин: управляют всеми делами, назначают интервью, занимаются пиаром и так далее. Ты тоже из числа деятельных жен?

– Ромка старается вообще никуда не лезть. У нас в семье решения всегда принимаю я. Даже если он что-то хочет, он будет ждать моего ответа. Будет показывать, что это не так, но на самом деле будет долго пытать меня, чтобы я согласилась. И для Ромки важнее всего мнение семьи. Он не может сказать «да», пока не посоветуется с нами. Даже эта история с покупкой дома, он мне так говорил: «Ты не знаешь языка, собралась покупать недвижимость. Куда ты лезешь?!» Но он все равно знает, что все сделаю по-своему. Теперь он уже и не вмешивается. Даже его агент всегда первым делом звонит мне. Он может сначала с Ромой поговорить, но все равно ему придется потом еще раз разговаривать со мной.