Александр Филимонов: «Романцевский «Спартак» сильнее «Зенита» Спаллетти»

Радио «Спорт», 15.03.2011

Экс-голкипер московского «Спартака» и сборной России Александр Филимонов  – о том, что он во что бы то ни стало не собирается заканчивать с футболом и хочет еще поиграть, а также о том, с чем можно сравнить чемпионские эмоции. Все шесть раз.

МК: Александр, вы уж простите, что я так жестко начну, но надо. Последние клубы в вашей карьере были далеко не из первой десятки, но вы упорно не хотите заканчивать с футболом. В это межсезонье, например, вы были на сборах с командой «Волгарь-Газпром». Скажите, зачем оно вам надо?

 – Хочется играть, и все тут. Футбол  – мое любимое дело. Сколько себя помню, всегда хотел в него играть. У меня есть желание и есть здоровье для занятия любимым делом, так почему мне стоит его бросать? Есть функциональная готовность. Если бы чего-то мне не хватало, то, наверное, я бы уже закончил карьеру и занялся бы чем-нибудь другим. А так…

МК: А что вы чувствуете, когда, к примеру, Дмитрий Хохлов, который вас младше, уже заканчивает карьеру?

 – Можно не только Дмитрия тут привести в пример, можно привести в пример массу других футболистов, которые закончили раньше меня. Но у каждого свой путь.

КК: Александр, насколько верно то, что полевые игроки испытывают большие нагрузки, а потому и заканчивают карьеру раньше? Получается, вратари все-таки могут чуть подольше поиграть. Может, это тот случай?

 – В нашей стране, наверное, все-таки скорее нет такого правило. В нашей стране что полевой игрок, что вратарь заканчивает примерно в одном возрасте. А вот в Англии, в Италии, в Германии вратари традиционно играют дольше.

КК: А у нас-то почему не так?

 – Не знаю. У нас, наверное, менталитет другой и отношение к возрастным футболистам другое. Клубы хотят иметь молодых футболистов, на которых можно заработать. На мне, допустим, тяжело что-то заработать. Кроме очков.

МК: Мне кажется, нагрузка на вратаря, в отличие от полевого игрока, больше даже психологического плана, чем физического.

 – Естественно, у вратаря всегда больше нервных затрат. Психологически, конечно, это тяжелее, чем просто играть в поле.

МК: Александр, только вы чего не подумайте! Мы вас ни в коем случае не призываем заканчивать карьеру! Наоборот, приятно, что вы все играете и играете.

 – Я даже догадываюсь о том, какой будет ваш следующий вопрос. Да, я об этом думаю.

МК: Наш следующий вопрос, не собираетесь ли вы поступать в ВШТ. Вы угадали?

 – Практически, я думал, вы спросите собираюсь ли я тренировать или нет. Поступление в ВШТ  – уже следующий шаг.

KК: Но вы для себя уже решили, что будете тренировать? Может, бизнесом займетесь?

 – Нет, бизнесом, наверное, не буду заниматься, все-таки выберу тренерскую деятельность. Но загадывать не хочу.

МК: Вы реально об этом еще не думаете, да?

 – Думаю. Уже несколько лет собираю разную информацию. Все тренировки, которые проходят на сборах, записываются и откладываются в моей памяти. Не только в моей, кстати, еще в компьютерной. Вся эта информация хранится, чтобы в дальнейшем ее использовать.

КК: Я так понимаю, что вы все равно склоняетесь к тому, чтобы быть тренером вратарей. То есть путь Станислава Черчесова вам не по душе?

 – Загадывать нельзя, но мое желание и мое видение себя в дальнейшем в футболе  – это, конечно, тренер вратарей. Работать шире  – слишком тяжело, я себя главным тренером пока не представляю. Может быть, набравшись опыта и знаний, я пойму, что смогу быть главным тренером, ну или вторым тренером, но на данном этапе  – все-таки нет.

МК: Да, но позиция тренера вратарей в команде ни в какое сравнение не идет с позицией главного тренера. Вы, как Александр Филимонов, как человек, который в 90-х был кумиром стольких ребят, неужели можете с этим смириться?

 – Вратарь все равно никогда не сравнится по популярности с полевым игроком.

КК: Мы с вами тут не согласимся. Шмейхель. Касильяс.

 – Хорошо, Касильяс. Но в Испании все-таки более популярны Хави, Иньеста, Фабрегас. Согласны?

МК и КК: Нет!

 – Да что же такое?! Просто если сравнивать Тихонова или Титова с Филимоновым, то сравнение будет явно не в пользу Филимонова.

КК и МК: Мы не согласны опять.

 – В общем, я не стремлюсь быть узнаваемым и популярным, мне не нужно быть даже популярнее, чем сейчас. Мне нравится работать с вратарями, а я хочу заниматься тем, что мне нравится. Если бы я хотел заниматься тем, что приносит больше денег, допустим, или большую популярность, наверное, я бы занялся чем-нибудь другим.

КК: Неужели на всем протяжении вашей звездной карьеры вы не испытывали удовольствия от своей популярности?

 – Нет. Я просто не стремился к этому. Популярность  – всего лишь составляющая часть того, что я, допустим, был чемпионом страны.

КК: Шестикратным чемпионом страны.

 – Или лучшим вратарем страны. Сейчас меня ни в коем случае не угнетает отсутствие популярности.

МК: Вас на улицах продолжают узнавать?

 – Да. Спартаковские болельщики.

МК: Что говорят-то?

 – Благодарят за годы, проведенные в «Спартаке», за чемпионства, за игру. Кто-то просто автограф просит, кто-то просит сфотографироваться.

КК: Вы же наверняка на машине передвигаетесь, когда вам удается с простым народом пересечься?

 – В магазинах, например. Я и на метро езжу часто. Это очень удобно. Выезжая из дома, я смотрю, есть ли пробки, если есть, еду на метро, если нет  – на машине.

МК: Александр, вы сейчас ищете себе команду. Как эти поиски продвигаются?

 – Пока никак не продвигаются. Был вариант с «Волгарь-Газпромом», но не срослось. Все в курсе моей ситуации, я могу и сам позвонить тем людям, с которыми играл. И жду, что возникнет какой-то новый вариант.

КК: Но это будет какой дивизион?

 – Скорее всего, первый. Российский. Ехать за границу не хочется.

КК: Вот я вас сегодня увидела, и у меня сразу сложился в голове такой образ рокера, байкера. Все эти 90-е, кожаная куртка, косуха. Я не права?

 – Скорее нет. Хотя Metallica  – одна из моих любимых групп. Еще Deep Purple. А из наших я очень люблю Владимира Кузьмина. Это в общем-то рок все.

МК: Вы ходите на концерты? Metallica к нам периодически приезжает.

 – Нет, не хожу. Не люблю, когда много народу собирается в одном месте.

КК: Зря. Последний концерт Metallica был неплохой.

 – Я понимаю, что неплохой, но мне хочется слушать музыку в одиночестве. В наушниках, например, не очень громко. Только если в машине я еду один, тогда могу включить музыку на полную катушку.

КК: Наверняка есть история, как кто-то из ваших друзей подсадил вас в свое время на Metallica.

 – Меня никто не подсаживал. Клип был в начале 90-х, Nothing else matters. Я его увидел, потом купил диск и понял, что мне нравится эта музыка. Так я начал слушать Metallica, Guns N′ Roses, Aerosmith.

МК: Кого-нибудь из спартаковцев вы не подсадили на эту музыку?

 – Нет, никого. Но мы с Валерой Кечиновым очень любим Кузьмина. У нас с ним музыка на телефоне почти вся одинаковая. С Кечиновым мы очень много общаемся до сих пор.

МК: В одном из недавних интервью вы сказали, что «Спартаку» очень сильно не хватает Олега Ивановича Романцева. Даже несмотря на то, что он сейчас является тренером-консультантом, это все равно не то.

 – Помню, откуда это. Там была такой вопрос: «В чем секрет «Спартака» 90-х и чего ему не хватает сейчас?» Отвечая на тот вопрос, я сказал, что секрет «Спартака» был в том, что Романцев работал в «Спартаке», а сейчас его не хватает. Он очень сильный психолог, очень сильный педагог и всеми этими своими способностями, психологическими и педагогическими, он приводил нас в то состояние, которое называется духом победителя. Этот дух сидел в нас постоянно. Романцев требовал от нас максимума в каждом упражнении, на каждой тренировке. Каждое упражнение в тренировочном процессе мы делали с максимальной отдачей, обдуманно, осмысленно. С тренировок потом все это переносилось на футбольное поле уже в игре.

МК: Хочется понять вот что: тот «Спартак» действительно был так силен? Если его поместить в реалии сегодняшнего дня, он стал бы чемпионом? Он мог бы соперничать, например, с сегодняшним «Зенитом» на равных?

 – Думаю, да. Даже не на равных. Романцевский «Спартак» сильнее «Зенита» Спаллетти. Он бы его обыграл.

МК: Вы дружите с Валерием Карпиным?

 – Мы хорошие знакомые. Если мы видимся, то здороваемся, общаемся. Но дружбой я бы это не назвал.

КК: Как вы попали на карандаш селекционерам «Спартака»? Как из «Текстильщика» вы перешли в московский «Спартаке»?

МК: Это же прекрасная история, Катя! Спасибо, что завела об этом разговор! Это же судьба, мне кажется.

 – Да, это была та еще эпопея. Все началось в ноябре 95-го года. Сперва был разговор с Олегом Ивановичем Романцевым в подтрибунном помещении «Лужников». Потом были приглашения из московского «Динамо» и из «Алании». На тот момент, это был конец 95-го года, я уже договорился о своем переходе с руководством «Динамо». Это была устная договоренность. Потом я уехал в Камышин. Толстых мне тогда сказал, что перезвонит и скажет, когда мне приезжать в Москву подписывать Ну, я ждал и ждал, декабрь уже прошел, новый год наступил, звонков все не было. Я понял, что с московским «Динамо» ничего у меня не сложится. Договорился с Сергеем Павловым поехать на сборы в Новогорск с «Текстильщиком». Надо было тренироваться, готовиться к началу сезона. Приехал в Москву, в цсковском манеже встретился случайно с руководителями московского «Торпедо», договорился с ними. Павлов был очень не доволен тем, что я веду переговоры за его спиной, хотя на тот момент у меня не было контракта с «Текстильщиком» и я был свободным агентом. Но мне все равно пришлось уехать со сбора «Текстильщика» в Йошкар-Олу и ждать уже, когда я поеду с «Торпедо» на сборы. Все сложилось, я поехал с «Торпедо» на одни сборы, потом на другие. Затем «Торпедо» развалилось. Начало 96-го года, образовывались две команды. Я понимал, что остаюсь у разбитого корыта. Пришел в ПФЛ на Солянку по своим делам. И как раз в тот день заявлялся на чемпионат России московский «Спартак». Вся команда находилась во Франции, у них была игра с «Нантом». Заявку оформляли начальник команды Жиляев и администратор Покровский. Они меня увидели, говорят: «Мы тебя ищем». Я не понял, как это они меня ищут. Я сам нашелся. С этого все и началось. Потом уже об условиях контракта я разговаривал с Есауленко, обсудил с ним все и подписал. Наверное, за неделю до старта чемпионата.

МК: Про «Спартак» стало все более или менее понятно, но вы скажите, как «Текстильщик»  – команда из города Камышин  – в середине 90-х мог дойти до 1/16 Кубка УЕФА?

 – Та команда была очень хорошей, она заслужено добилась права участвовать в еврокубках. Мне тогда было 20 лет, и я играл в Кубке УЕФА. Камышин  – скромный город, и УЕФА не разрешал нам проводить домашние матчи на своем поле. Приходилось играть в Москве. Играли на стадионе «Динамо». Причем во всех зарубежных программках нас объявляли как команду из района Текстильщики города Москвы.

КК: Тогда, в Кубке УЕФА, вас и заметил Романцев?

 – Мы же встречались не только в кубке УЕФА, мы встречались и в чемпионате России. Вдобавок я играл в молодежной сборной страны, которую тренировал на тот момент Михаил Данилович Гершкович. Павлов был вторым тренером в сборной. Конечно, это судьба, потому что на тот период я мог оказаться в трех разных командах, но оказался в итоге в «Спартаке».

КК: В какое небытие исчезают такие команды, как «Текстильщик»?

МК: «Торпедо», «Сатурн», ФК «Москва».

КК: Что происходит с российским футболом?

 – Что происходит? Это естественное течение футбольной жизни, наверное. Если есть команды, за которыми есть история, то они, наверное, более живучи.

КК: А «Торпедо»?

 – «Торпедо» в каком-то виде сейчас все равно есть. Его все равно пытаются реанимировать. Раньше была вообще уникальная ситуация. Не знаю, многие ли обращали на это внимание, но, когда играло «Торпедо» с «Москвой», то вывеска матча звучала так: «Торпедо-Москва» (Москва)  – «Москва» (Москва). Если говорить о «Текстильщике», то инициатор всего этого, отец команды  – это Сергей Павлов. Он вложил в «Текстильщик» душу, вывел с заводского уровня на уровень Кубка УЕФА. Если говорить о «Москве», то тут, в принципе, такая же ситуация. Из ниоткуда команда появилась, и в никуда она ушла.

Уже не первый год идет этот процесс, причем не где-то во второй или первой лиге, а в Премьер-лиге. Одна команда закончила существование, потом еще одна. Думаю, в следующем сезоне тоже можно ожидать что-нибудь подобное. А, может, и по ходу этого сезона.

КК: И это притом, что мы добились права проведения чемпионата мира.

 – Насколько я понимаю, одно другому не мешает. Эти явления, видимо, живут в разных мирах. Если у клуба заканчиваются деньги, нужно понижать свой статус. Но надо все делать грамотно. С тем же «Сатурном» можно было сделать все как-то по-другому, плавно понизиться в классе, сократить зарплатную ведомость. Одного игрока продать, второго, третьего, четвертого. Если был пошел такой процесс, все было бы не так болезненно. У того же «Ротора» процесс был постепенный. Когда были деньги, команда играла и боролась за чемпионство. Но потом «Ротор» постепенно уменьшал платежную ведомость и постепенно понижал свое место в российском футболе. Пойдя по такому пути, «Ротор» не совсем развалился, а занял свою нишу в российском футболе. Наверное, это его истинный уровень.

МК: Моя любимая история, связанная с Александром Филимоновым, уходит корнями в далекое начало 90-х, когда Александр играл, по-моему, за команду «Дружба».

 – Какую историю вы имеете в виду?

МК: Когда вы забили из своих ворот в чужие.

 – Да. Это вообще был еще чемпионат СССР, 91-й год. Мы играли с командой «Торпедо» (Арзамас), принимали их у себя в Йошкар-Оле. Сначала проигрывали 1:0, потом сравняли счет. Не помню, сколько оставалось до конца. Но минут 10-15, наверное. Тогда еще можно было мяч отдавать в руки вратарям, то есть защитники отдавали мяч мне. Грубо говоря, весь второй тайм наша команда атаковала, и в очередной неудавшейся атаке соперника мяч оказался у меня в руках. Я ударил вперед, и вратарь, видимо, не рассчитал чего-то там и побежал навстречу мячу. И бежал наш нападающий. Вратарь, уже понимая, что он не успевает к этому мячу, начал пятиться назад. В этот момент мяч ударился где-то в районе штрафной. И когда вратарь пятился, он поскользнулся, упал, а мяч перескочил через него и запрыгнул в ворота.

КК: Это один из самых классных моментов в вашей биографии, да?

 – Честно говоря, можно много всего вспомнить. Все чемпионства. Этот гол нельзя сравнить с теми ощущениями, которые я испытывал, когда мы стали чемпионами. Ты к этому так долго идешь и потому чувствуешь себя очень счастливым человеком. А гол  – это немножко другое. Ощущения нападающего, наверное. Вратарь же испытывает радость от пойманного или отбитого мяча  – это немножко другое. Когда после моего удара мяч влетел в ворота, я впервые понял, что чувствует нападающий.

МК: Нападающий же забивает голы все-таки чаще, чем раз в жизни. На самом деле, ваши ощущения сравнимы скорее с тем, если бы какой-нибудь нападающий встал в ворота после удаления вратаря и совершил фантастический сейв.

КК: Как Тихонов.

 – Надо будет спросить у Андрея, что он чувствовал тогда, когда в ворота встал.

МК: Мы спрашивали, сказал «просто супер».

 – Да? Значит, наверное, я похожие ощущения испытал.

КК: Кстати, с каждым новым чемпионством эмоций не меньше?

 – Нет.

КК: С чем вообще можно сравнить чемпионские эмоции?

 – Даже не знаю. Я отличаю футбольную жизнь от жизни повседневной, бытовой. Это совершенно разные вещи. Если есть какие-то негативные эмоции, связанные с футболом, я их не переношу домой. Если есть какие-то негативные эмоции дома, я их, наоборот, стараюсь не переносить на футбольное поле. Нужно готовиться к тренировке и к игре и определенным образом на них настраиваться.

МК: Простите за нескромный вопрос, но вы начали отделять личную жизнь от профессиональной именно после 99-го года?

 – Нет.

МК: У вас же накануне матча с Украиной была сложная ситуация в семье, вы переживали развод и именно поэтому не смогли сконцентрироваться должным образом на матче и пропустили тот гол от Шевченко?

 – Ни в коем случае. Повторюсь, я эти моменты стараюсь отделять. Никоим образом моя семейная ситуация не повлияла на ту игру. Если бы я чувствовал, что эта ситуация может повлиять, я бы или с Романцевым поговорил на эту тему или внес бы какие-то коррективы в свою подготовку.

КК: Александр, ваша звездная часть карьеры пришлась на не особо благополучные в финансовом плане годы. Сейчас вы видите смысл в том, что наши молодые звездочки получают такие баснословные гонорары?

МК: И даже не звездочки.

КК: Не обидно?

 – Нет, не обидно. Всех денег не заработаешь. Что было, то было. На тот момент, насколько я знаю, у нас по российским меркам были очень хорошие зарплаты. Чуть ли не самые высокие зарплаты в стране. Потом, уже ближе к концу 90-х, и у других команд стали появляться какие-то возможности.

КК: Получается, что в те годы «Спартак» был как нынешний «Зенит», самый материально обеспеченный клуб?

 – В плане зарплат, да, наверное, «Спартак» был самый обеспеченный клуб. Но сейчас все равно совершенно другой уровень зарплат у футболистов. Но, раз платят ребятам, значит люди, которые платят, имеют эту возможность. Дай Бог ребятам зарабатывать хорошие деньги.

КК: Вы вообще не завистливый человек?

 – Нет. А чего мне завидовать?

МК: Кать, ты больше за Александра переживаешь, чем он сам!

 – Да-да! Мне есть, чем гордиться. Деньги можно заработать и не в футболе, а будучи менеджером в какой-то крупной фирме. В футбол-то люди играют, чтобы выигрывать. Мне, слава Богу, удалось шесть раз стать чемпионом страны.

МК: Тем более, мне кажется, таких фигур в современном футболе, каким был в 90-х Александр Филимонов, почти что и нет.

 – Нет, я не согласен. Те ребята, которые третье место заняли на чемпионате Европы и которые выигрывали Кубок УЕФА и сейчас играют в Европе,  – я думаю, они по звездности и популярности не уступают нам.

КК: Один мой коллега рассказывал, что он был как-то на матче, который проходил в Кишиневе. И когда к вам подошли какие-то маленькие ребята просить автографы, вы сказали: «В Кишиневе я автографов больше не даю». Было такое?

 – Нет. Я последний раз был в Кишиневе в 2000-м году, со сборной мы там играли. Я всегда даю автографы, в любом городе, когда ко мне уважительно подходят. Даже когда дети маленькие, которые немножко назойливо себя ведут, я все равно расписываюсь. Иногда один, допустим, тянет программку или фотографию, сверху тянут еще, еще и еще. И так ребят 15 стоят, все тянут руки, друг друга отталкивают. Мне приходится повышать голос и говорить ребятам, что, если они будут толкаться, я никому автографы не дам. Естественно, после этого все успокаиваются, и я спокойненько расписываюсь. Все довольны, никто никого не покалечил в этой давке. Но на молодежь приходится иногда повышать голос.

МК: То есть у вас берут автографы люди, которые, может, и не застали футбол 90-х годов?

 – Конечно.

МК: Получается, что шлейф великого вратаря до сих пор за вами тянется.

 – Даже не знаю. На «Кубке легенд» была такая история. Мы разминались в подтрибунном помещении, и мимо проходили ребята маленькие, лет по 10 им было, наверное. И рядом шли иностранцы. Мальчики от нехватки воспитания начали шутить, говорить hello и сразу good bye. Я стоял в коридоре, разминался, и мне тоже один мальчик сказал: «hello-good bye». Я ему говорю: «Молодой человек!» Он сразу так опешил, когда понял, что я не иностранец, и ретировался. Потом он подавал мячи у меня за воротами. Я ему опять говорю: «Молодой человек, вы почему хулиганите?» А он мне: «Это не я». Я: «Ну, как не ты, я тебя запомнил». И после игры он не постеснялся и подошел ко мне за автографом.

КК: Безобразие!

МК: И вы дали ему автограф?

 – Естественно. То есть такие случаи бывают, когда мальчик не знает меня, но за автографом все равно подходит. Если все берут, значит, надо тоже взять. Такая логика.

КК: Мы с Машей любим обсуждать бытовые вопросы. Я так понимаю, что у вас личная жизнь такая же насыщенная, как игровая. Это скорее риторический вопрос.

 – Хороший вопрос.

КК: Расскажите, сколько раз вы были женаты, сколько у вас детей, а то я вот даже не уверена, правильная ли у меня информация.

 – Женат я был два раза, у меня трое детей. Есть сын от первого брака и две дочери от второго брака.

КК: И со всеми женами у вас хорошие отношения? Или, как говорит Миодраг Божович…

МК: Развелся и забыл.

 – Ну, как так  – развелся и забыл? У меня же дети, я участвую в их воспитании по мере возможностей и сил.

МК: Сын ваш не метит в футболисты?

 – Он занимается футболом, но я не вижу у него особых стремлений стать профессиональным футболистом.

МК: А сейчас вы состоите в браке? Уж простите, что я опять вам нескромный вопрос задаю. Просто интересно.

 – А я вам не скажу, а то это будет уже отдельная передача. «Чего хотят мужчины» называется.

КК: Мы готовы послушать эту передачу.

 – Ок. Тогда слушайте. Сейчас я официально женат во второй раз, но уже практически два года мы с женой не живем вместе.

МК: Еще мы знаем, что у вас есть сестра-близнец.

 – Да. Только, она, конечно, красивее меня. Но тоже очень высокая Если я какими-то упражнениями добивался того, чтобы вырасти, прыгал постоянно, на перекладине висел, то она от природы высокая. Я за одно лето на 8 сантиметров вырос благодаря специальным упражнениям.

КК: Это в каком возрасте вы так вытянулись?

 – Лет в 14.

КК: Эх, Маша, а нам поздно уже.

 – А по поводу сестры… Она занимается слуховыми аппаратами, продает их.

КК: Ей никогда не мешало или, наоборот, не помогало по жизни то, что она сестра известного футболиста?

 – Да нет вроде. Она спортсменка, занималась и легкой атлетикой, и плаванием, и баскетболом. Училась только немножко лучше, чем я. У меня пять троек в аттестате.

КК: Не так уж и много.

МК: Для футболиста самое оно.

 – Согласен.

КК: А по каким предметам у вас тройки были, помните?

 – По физике, алгебре, геометрии, русскому и молдавскому.

МК: Сейчас я опять не побоюсь кое-чего сморозить. Александр, когда вы стали таким умным? Вон, пять троек в аттестате было!

 – Ну, как вам сказать… В юности, например, я слушал попсу, потом уже, лет в 20, перешел к тяжелой музыке  – она все-таки более серьезной считается. Еще я в юности любил детективы. Потом понял, что все детективы заканчиваются одинаково, и мне стало неинтересно их читать. Перешел на историческую литературу. Вот и поумнел.

МК: Ваш любимый писатель Солженицын, да?

 – Да. После него  – Достоевский.

КК: Была такая цитата: «Романцев перевернул мое представление о футболе, а Солженицын перевернул мое представление об истории страны».

 – После «Архипелага» я понял, как это все на самом деле было. То есть это не один Сталин виноват, как сейчас многие считают, а корни намного глубже. Вся идеология того времени пропитана подавлением всего индивидуального, разумного, чего-то несогласного с тем, что было. Начиналось все не со Сталина, а с Ленина. Опять же, концлагеря. Мы считаем, что они были образованы нацистами, а на самом деле это все было еще в гражданскую войну.

МК: Англичане их вообще придумали на самом деле в начале 20-го века, во время англо-бурской войны в Африке.

 – Но в нашей стране это были коммунисты. Голодомор, что перед войной был, что после войны был.

КК: Если Солженицын вам помог как-то переосмыслить исторические факты, то Достоевский вам что-то помог переосмыслить?

 – Его надо читать в более зрелом возрасте. И прочитав один раз «Преступление и наказание», я начал читать сейчас второй раз.

КК: Прям сразу?

 – Прям сразу.

МК: Я тут в одном интервью прочитала, что вы атеист. Но вы читаете Достоевского, а это ведь такая христианская литература?

 – Взгляды меняются с возрастом. Я не могу сказать, что я сейчас верующий человек: я не хожу в церковь, не соблюдаю какие-то ритуалы, обряды. Но я понимаю, что над нами что-то есть, не знаю, как называется, но есть какое-то явление.

КК: Чуть ли не после матча с Украиной у вас спросили, не было ли это из-за того, что вы не пошли к православному священнику помолиться перед игрой. На что вы ответили: «Нет, потому что я убежденный атеист». И сейчас все равно сдвиг произошел в личностном плане. Наверное, на это что-то должно было натолкнуть?

 – На Кипре я мог посещать церкви, это очень древняя христианская страна. В юности я, наверное, даже чаще ходил в церковь, но это не было так, что я сознательно туда ходил.

МК: И чем вас так задел Достоевский, что вы сразу начали перечитывать «Преступление и наказание»? Поняли, что не разобрались?

 – Да. Когда я начинаю перечитывать, я уже понимаю, какую роль человек сыграл в судьбе героя и что он в этом произведении сделал. Это намного интереснее и осознаннее. Я не могу сказать, что это тяжелая литература, как многие говорят. Я Достоевского, честно говоря, начал читать с маленьких рассказов. Очень непонятно. Много описаний местности, много каких-то нюансов, бытовых тонкостей, которые не чувствуешь. Прочитав «Преступление и наказание», я понял, что это не так тяжело и очень интересно. В аннотации написано, что это гениальный роман на почве какой-то детективной истории. Хотя, в принципе, так оно и есть.

МК: Вы как в молодости любили детективы, так и сейчас. Что, переходим плавно к вопросам с нашего блога. Один из читателей интересуется, можно ли сейчас в Москве купить спартаковскую футболку с вашей фамилией.

 – Я думаю, нет. Может быть, кто-то делает самопально, конечно. Я в прошлом году заезжал в спартаковский магазин, я там не нашел не то, что свою футболку, но и футболку Титова, Тихонова. Есть футболка Ибсона, Алекса, понятное дело, он ведущий футболист.

КК: Майданы.

 – Да, какого-то Майданы, еще кого-то. То есть ребят, которые там полгода поиграли, и сейчас там есть эти футболки.

МК: Но вы задали вопрос-то? Что сказали, почему нет футболок?

 – Ребята сказали, что сейчас не производят.

КК: Следите ли вы за российским чемпионатом и как вы относитесь к переходу на «осень-весна?

 – За чемпионатом по мере возможности слежу, конечно.

КК: Сколько примерно матчей в туре удается посмотреть?

 – Один.

КК: Центральный?

 – Да. Учитывая, что я жил последний год в Ташкенте. Про переход я думаю, что это не до конца продуманное решение. В принципе, в любом решении можно найти и сторонников, и противников, есть и положительные моменты, и негативные моменты. Главное, чтобы положительных моментов было больше. Я думаю, что не все продумано, или, может быть, кем-то продумано, но не донесено до рядовых болельщиков, да и даже до руководителей клубов. Если мы в конце концов увидим, что российский футбол от этого только выиграл, значит, все было сделано правильно. Если мы увидим, что куча проблем, вообще не понятно, как это все делается и зачем это делается, то это уже другая история.

КК: Тут сразу несколько вопросов от одного и того же человека, причем с аватаркой ЦСКА. После рокового для вас и для всей страны матча с Украиной про Вас стало ходить множество анекдотов. Как вы к ним относились? Помните ли хоть один и можете ли рассказать?

 – Нет, я ни одного не знаю. Как к ним отношусь? Как к народному фольклору, наверное.

КК: А вы сторонник такой мысли, что любое упоминание в прессе кроме некролога  – это положительный момент?

 – Нет, конечно. Это, может быть, для людей другой деятельности хорошо. Для артистов, например.

КК: Но футболисты же тоже артисты. Футбол  – это шоу.

 – Нет, футболист  – это спортсмен, прежде всего. Если бы Тихонов общался бы с прессой и запоминался бы этими моментами, а не своими голами, передачами и своей игрой, то, наверное, он бы не был бы так популярен.

МК: Если бы вдруг удалось переиграть часть жизни (с конца 90-х или другой ее отрезок) по-другому, что бы вы сделали иначе?

 – Наверное, ничего. Нет, в жизни, наверное, что-то бы сделал по-другому, а в футболе я считаю так: я всегда к своему делу относился честно, и я не могу себя упрекнуть, что где-то я мог сделать лучше, но не сделал. Ошибки  – это часть игры, и такое может случиться с каждым. Просто у кого-то эта ошибка запоминается, а у кого-то не запоминается.

КК: Опять какой-то армейский болельщик (что-то они проявили активность в связи с вашим приходом) спрашивает про алименты.

 – У него наболевший вопрос, наверное.

МК: Вспоминаете ли все-таки вы тот матч с Украиной? Мне кажется, что нет.

 – Нет. А что его вспоминать?

КК: В чем харизма Филимонова?

 – Это не меня, а вас, наверное, надо спрашивать.

КК: Мы ответим на него после того, как вы скажете, чего хотят женщины?

МК: Это самый важный и самый значимый вопрос нашей передачи, который ее всегда венчает. Мне нравится, что пользователь с ником «Люблю жизнь!» точно такой же вопрос задал вам.

 – Женщины хотят любви.

МК: А чего от вас хотя женщины?

 – Все по-разному. Болельщицы, наверное, хорошей игры. Кто любит меня  – любви от меня. Кто со мной дружит  – дружбы.

КК: А женщина может быть другом?

 – Иногда может.