Мойзес: «Крылья» для меня как вторая кожа»

«Самарский футбол», 26.07.2004

– Вы собираетесь учить русский язык? – выпалила я на одной из предматчевых пресс-конференций «Крыльев».

– А я им владею, – спокойно ответил бразилец, правда, посредством спортивного директора клуба Владимира Константинова. – Все-таки четвертый год в России. И если надо, я готов пообщаться по-русски.

Через несколько дней я «выросла» на его пути с тренировочного поля на базу: – Здравствуйте, вы сказали, что готовы общаться. Не уделите ли время «Самарскому футболу»?

– Да, конечно, – кивнул он головой, – только вот подойдет Володя…

– Как Володя?! Вы же сказали, что владеете русским языком!

– Да, владею и неплохо, но только футбольным – смущаясь акцента, сказал Мойзес и улыбнулся своей доброжелательной и обезоруживающей улыбкой.

Говорить о его технических данных не имеет особого смысла. Все, кто следит за игрой «Крыльев», неоднократно становились свидетелями того, как он путал все планы сопернику, вытаскивая мяч порой даже с «ленточки» ворот, как попытки неприятеля пройти Мойзеса напоминают «Титаник», напоровшийся на айсберг, при этом он успевал портить настроение сопернику и забитыми мячами. Завоевав себе место в основном составе, «спартаковский» бразилец в скором времени завоевал и расположение самарских болельщиков. А сколько барышень вздыхают по этим распахнутым глазам (которые, видимо, в зависимости от настроения могут быть серыми или голубыми) и открытой улыбке! Однажды он обиделся, когда его спросили, как он относится к тому, что его представили как плейбоя, и в сердцах воскликнул: «Я приехал играть!» И в каждом матче это он подтверждает это надежной, несколько злой и жесткой игрой. Честно сказать, после интервью я подумала, что по-другому Мойзес и не сможет играть, в том смысле, что он будет лишь совершенствовать свое мастерство, и это для него главное в карьере.

По ночам работал в пекарне

– Многие игроки приходят в большой футбол из дворового или через футбольную школу. Вы не исключение?

– У меня немного особая история. В Бразилии у всех солидных, серьезных клубов есть своя школа, и в ней ни одна возрастная группа не оказывается забытой. За нее играют мальчики, юноши, юниоры, молодежные команды. Помимо того, что это помогает воспитывать футболистов в клубных традициях, это еще важно для юного игрока и потому, что он получает бесценный опыт. Я, например, до 20 лет, до того как попал в молодежную сборную Бразилии, много поездил по миру. С юношескими командами был в Италии, Голландии, Германии. Конечно же, далеко не каждый мальчик попадает в такую школу. Например, в клубе, где занимался я, конкурс был до 20 кандидатов на место. И ведь это только начало, через такое «первое сито» из тех, кто попал в так называемую школу – независимо от возраста: мальчик, юноша, юниор – далеко не каждый попадает потом в профессиональную команду. Им всем предстоит потом очень жесткая и серьезная конкуренция за это право. Шанс попасть в школу, если ты не попал в 6 лет, есть и в 12. Я попал в 15. А когда мне было 12, то я играл во дворе и одновременно зарабатывал себе на жизнь. С 10 вечера до 7 утра я работал в пекарне, в это же время оставлял несколько часов на учебу – бухгалтерскому делу. Утром я спал, а после полудня оставалось время заниматься футболом. В таком режиме я жил три года, и только потом попал в футбольную школу. Правда, пробыл там немного, в 16 лет я уже играл в профессиональной команде.

– Вы говорили, что всегда мечтали стать защитником. Обычно мальчишки мечтают быть нападающими…

– Мне трудно сказать, почему я стал защитником. Мне всегда нравилось играть на этой позиции, у меня было несколько кумиров в национальной сборной Бразилии, которые, кстати, тоже были защитниками: Мозер («С ним они действительно похожи» – добавил при переводе Владимир Константинов), Эдинью. Более того, на каком то этапе моей футбольной жизни Эдинью был моим агентом.

– То есть вам больше нравится разрушать?

– Нет, так нельзя сказать. Мне нравится опекать кого-то, выиграть единоборство в воздухе или на земле. Но это вовсе не значит, что мне не нравится ходить в атаку, заниматься творчеством в игре и организацией игры. От этого я тоже получаю большое удовольствие.

– Если верить статистике, в вашей карьере четыре гола, и все они забиты в российском первенстве. Какой из них вам особенно дорог?

– На самом деле, я в Бразилии тоже забил несколько голов: 7 или 8. И самый памятный гол забил тоже там. Тогда, в полуфинале бразильского регионального чемпионата мы проигрывали по ходу игры 0:2, потом сравняли счет, а на последней минуте я забил гол, сделав 3:2.

Много дрался

Мойзес рос младшим, третьим ребенком в семье. Возможно, он и любимчик, как у родителей, так и у старших брата с сестрой, но он всегда помнит о своих родителях, которые дали ему жизнь, и всегда помогал им. Как только он стал зарабатывать сам, часть зарплаты он всегда отправлял, и отправляет до сих пор, им.

– С чем связаны яркие воспоминания детства?

– Какого-то такого яркого, отчетливого воспоминания детства нет. Единственное, что хорошо помню, что с измладства мои родители учили серьезно относиться к жизни, приучая к труду. Они всегда говорили мне, что только посредством труда можно чего-то добиться в жизни. И я всегда с благодарностью вспоминаю и мать и отца, потому что они воспитали во мне характер.

– То есть вы больше примерный мальчик, чем хулиган?

– Ну, не пай-мальчик, это точно. Я много дрался. Много и повсюду: во дворе, в школе, когда играл в футбол. Это было потому, что я азартный человек и не люблю никому уступать. Но – это было в детстве, сейчас я не такой.

– А что могло быть поводом к драке?

– Знаете, в детстве особых причин махать кулаками может и не быть, вполне бывает достаточно того, чтобы что-то не понравилось. И, почему-то я всегда оказывался внутри каких-то таких потасовок. Обычно мы гуляли своим мальчишником – по 8-10 человек – ну и если кого-то обижали, то мы, естественно, вмешивались. Но это было, повторяю, когда я был маленький.

– Улица на улицу?

– Нет, такого у нас не было. А вот «район на район» или «квартал на квартал» – это да. Только вы не подумайте, что я драчун какой-нибудь, после 14 лет я с этим покончил, и сейчас я человек мира и покоя, который старается избегать конфликтных ситуаций.

– С уроков сбегали?

– Несмотря на то, что я был хорошим учеником, иногда все-таки сбегал.

– Отличник?

– Нет, но оценки были хорошие, при этом не могу сказать, что был очень усердным. Просто мне легко давалась учеба.

– В промежутке между работой и учебой вы ходили болеть на стадион, может, были фанатом «Витории»?

– Нет, на стадион я не ходил. Во-первых, у меня не было возможности купить билет…

– Дорого?

– Ну, скажем так, для меня это было сложно. А во-вторых, нельзя сказать, что я получал удовольствие просто видеть игру. Я любил и люблю играть сам. Кроме того, может, это покажется странным, но я никогда не был рьяным болельщиком, который мог целыми днями смотреть матчи по телевизору. То же самое происходит и сейчас. Конечно, если показывают интересную и зрелищную игру – то да, я ее посмотрю. Даже, может, полтора-два матча, но не более. А что касается «Витории», то за нее я, в общем-то, и не болел. С 12 лет я болел за «Фламенго» (Рио-де-Жанейро), а вот потом пришло другое чувство: я уже не просто болею за команду – я за нее играю. Для меня самая дорогая футболка – это футболка того клуба, который я представляю.

На поле я другой

Из разговоров болельщиков на трибуне: «Вон, Мойзес, смотри что вытворяет! Молодец парень! А помнишь, когда он только в «Спартак» пришел, его Романцев выпустил на поле, а он, бедняга, как свой среди чужих. Ох и трудно ему было, сколько он тогда портачил! А вот Романцев все равно доверял ему, несмотря ни на что, снова выпускал в следующем матче».

– Насколько быстро вы адаптировались в российском чемпионате?

– Адаптация не была простой, потому что защитнику сложнее, чем нападающему. Защитник – специальность, в которой надо постоянно говорить, кричать, координировать действия со своими партнерами, которые играют рядом. И пока я не научился говорить какие-то слова, чтобы понимать, командовать игрой, рассказывать, кто куда должен бежать, на это ушло время.

– В связи с этим, запомнились ли вам какие-то игры, которые оставили неприятный осадок?

– Конкретно какую-либо игру я не стал бы выделять, но помню, что первые четыре-пять матчей были очень сложные. Во первых, потому что я ничего не мог сказать (не знал языка); во-вторых, не привык к защитным схемам игры «Спартака», и ко всему прочему меня поставили играть переднего защитника, на позицию, которая была мне не совсем знакома. В то время я чувствовал себя «не в своей тарелке».

– В «Витории» была другая схема защиты?

– В Бразилии я играл в команде, которая применяла примерно такую схему защиты, которую сейчас играют «Крылья», а «Спартак» тогда не играл в линию.

– Что может вывести вас из себя на поле?

– Да много чего, потому что я на поле совсем другой человек. Если в жизни я люблю мир, покой и согласие, то как только я выхожу на поле, я становлюсь злым (по-спортивному), азартным. И потому может вывести из себя грубость соперника или судья, который подсуживает команде соперника.

– Бывали стычки с судьями?

– Случалось… В Бразилии однажды взял за грудки арбитра.

– Кстати, почувствовали разницу в судействе бразильского и российского чемпионатов?

– Трудно говорить о судействе, но оно примерно одинаковое. Ну, может, в Бразилии больше дают играть. Там арбитры ценят игру, и если она «идет», то ее не «сажают на свисток». Конечно, случается, что и ломают игру, но это бывает реже, чем в России.

– В Европе требования к легионерам всегда жестче, им приходится быть на две головы выше, чем хозяева. Ощущаете «положение легионера» в России?

– Трудно сказать, ощущал я это или нет, но то, что об этом знал – это точно. Совершенно отчетливо я представлял себе, что от иностранца требуют в два-три раза больше, и был морально готов к этому. Я понимаю, что неважно, в каком клубе я играю – в «Спартаке» или в «Крыльях» – от меня этого будет требовать руководство клуба. И для того, чтобы мое приобретение было оправдано, я буду стараться «быть выше», играть злее, мастеровитей, чем местные игроки.

Есть только миг между прошлым и будущим…

Он очень бережно относится ко всем этапам своей карьеры. И все его достижения и победы ему одинаково дороги. Будь то чемпионский титул Южной Америки или Королевского Кубка в Таиланде, какая-то из двух побед регионального чемпионата Северо-восточной части Бразилии или из тех трех, когда он становился чемпионом штата Баия в составе «Витории». И даже титул обладателя Кубка России его «спартаковского» периода не стоит особняком.

Кстати, что касается «красно-белых», то, помнится, в одном из интервью Мойзес отметил, что предложение из России принял не раздумывая. Интересно, если бы подобное предложение поступило от нынешнего «Спартака», его решение было бы таким же?

– Вообще, очень трудно отвечать на вопросы «если бы, да кабы». Потому что я уезжал из Бразилии в какой-то одной реальной ситуации, и не предполагал, что в «Спартаке» будет такая ситуация, как сейчас. Могу сказать, что играть в Европе – моя давняя мечта. Конечно, я бы хотел играть в «Милане» или другом серьезном итальянском клубе, но «Спартак» был той командой, которая на слуху в Бразилии, и, вполне возможно, что и сейчас я бы то предложение принял.

– Что стало новым для вас в России? К чему были готовы, а что стало сюрпризом?

– Как ни странно, меня удивило русское лето, потому что в сознании бразильского человека Россия – это прежде всего холодно, зима, снег, лед… И я думал, что так всегда, но когда приехал и увидел, что здесь есть лето, то это было как раз то, что вы назвали «приятным сюрпризом». В числе неприятных потрясений могу вспомнить то чувство, которое я испытал, когда попал в районы Москвы со старыми и ветхими домами. Возможно, ранняя весна, унылая погода и тучи стали немаловажными компонентами картины, которая предстала перед глазами, но то, что я испытал тогда, было близко к испугу. Конечно, потом мне сказали, что в Москве такая политика – сохранять и реставрировать старые дома как памятники архитектуры, но первое впечатление было страшным.

– В чемпионате Бразилии (опираясь на статистику в интернете) вы играли за два клуба в Бразилии по 2 года за каждый. В России «Крылья Советов» для вас второй клуб, до этого вы три года играли в «Спартаке»…

– Эта информация не совсем верна. В «Васку-да-Гама» я играл 6 месяцев, а в Витории – 4 или 5 лет.

– Хорошо, пусть статистика на российских сайтах неверна, но вопрос я все равно задам. Что вероятней: будете ли вы играть за «Крылья» три года или смените чемпионат? На какой-нибудь западноевропейский, например?

– Я стараюсь жить сегодняшним днем. Какая бы у меня ни была команда, я выкладываюсь за нее полностью. Сейчас я играю за «Крылья», мне здесь нравится, и я намерен выполнять свои обязательства по контракту. А там будет видно.

– А если вас пригласят по контракту в Японию, согласитесь?

– Как ни странно, в Японии играет очень много бразильцев. Мне трудно говорить, что будет завтра. Настанет завтра, буду и решать: поеду я в Японию или нет. Сейчас у меня есть «Крылья».

– Есть ли чемпионаты, предложения откуда вообще вами не будут рассматриваться?

– Есть нефутбольные страны, и там мне играть будет неинтересно.

– Но ведь там вы будете «звезда»!

– Я предпочитаю стать звездой там, где сильный чемпионат, потому что здесь для меня очень высокая мотивация.

…Именно он называется жизнь

А однажды он стал рыжим. В прессе написали, что Мойзес перепутал флаконы шампуня и краски, но на самом деле, он просто захотел стать рыжим. Походил-походил рыжим, и понял, что ему не нравится быть такого цвета, и сделал себе мелирование. Ему вообще нравится ставить над собой эксперименты, и он не боится меняться сам и не боится сменить место работы.

– Вас не сильно смущало то, что придется сменить столицу на провинцию?

– Мне нетрудно было поменять Москву на Самару. Во-первых, потому что я приехал сюда с мыслями о работе. Конечно, я слукавил бы, если бы сказал, что меня не интересует личная жизнь, и мне хочется, чтобы она была более интересной. Но это на втором плане, а на первом – футбол.

– Не могу не спросить о Волге. Не сравнивали ее с Амазонкой?

– Когда я впервые летом увидел Волгу, то она мне очень понравилась. Так здорово: синяя река, зеленая природа. Не хватало желтого до полного набора национальных цветов Бразилии.

– Появились ли у вас любимые места?

– Я на самом деле еще не очень хорошо знаю Самару, поэтому про любимые места ничего не могу сказать.

– А вот если бы к вам в Бразилию приехал друг на несколько дней, какие места вы бы ему показали, чтобы на него произвести впечатление?

– В первую очередь – самые экзотичные и живописные пляжи северо-востока Бразилии и Виторию. Красивый, достаточно молодой город. В числе его достопримечательностей есть храм на громадной скале…

– Все-таки Бразилия часто ассоциируется с футболом. На футбольный матч не поведете?

– Нет (помотал головой), я не люблю ходить на стадионы в качестве зрителя.

– Болельщики в Бразилии сильно отличаются от самарских?

– Мне очень нравится самарская торсида. Это то, что поразило меня больше всего. Болельщики, конечно, поддерживают не хуже, чем бразильские, но у них есть отличительная черта: доброжелательность. В Бразилии, что называется, от любви до ненависти один шаг. Если команда выигрывает, то ее поддерживают неистово (даже, наверное, более шумно, чем здесь). Но если команда проигрывает, или что-то не так, то бывает, что по 4 часа игроки отсиживаются в раздевалках. Потому что люди ждут тебя у входа, чтобы в лучшем случае освистать, а в худшем – ударить.

– Вы попадали в такую ситуацию?

– Да, бывало.

– Перед вашим выходом на поле показалось, что у вас есть определенный ритуал (выходя на поле Мойзес, перекрестившись, проводит по газону ладонью, будто приветствуя его. – Прим. И. З.)…

– Сейчас я скажу вам то, чего не говорил никогда и никому. То, о чем вы сейчас говорите, делаю не только я, но и многие футболисты. А у меня есть еще и персональный ритуал: в раздевалке перед игрой я привязываю к руке мой крестик (католический), и закрываю его пластырем, чтобы в игре случайно не поранить себя или соперника. Поэтому то, что видят болельщики перед выходом на поле – это уже вторая часть моего футбольного обряда.

– На презентации игроков в феврале месяце, в нашу первую встречу, вы сказали, что любите такие вещи, как например, эта буква «М», что у вас на цепочке на шее. Вы действительно верите в талисманы?

– Нельзя сказать, что это амулет или талисман. Скорее – это вещица, которая мне нравится.

– Вы мечтаете?

– Я мечтаю много и о многом. Но у меня земные мечты, которые могут реализоваться.

– И много воплотилось в жизнь?

– Да

– С тем, что они исполняются, их не становится больше?

– Скорее правильнее будет сказать, для меня мечта – это и есть цель. Потому что, наверное, каждый человек, особенно мужчина, должен уметь ставить себе цель и уметь достигать ее.

– Продолжите фразу «Футбол для меня – это…

– …жизнь»

– «Крылья Советов» – это …

– «Крылья» для меня – это футболка «Крыльев», честный труд для «Крыльев», «Крылья» – это как вторая кожа.