Анатолий Фетисов: «Больно от ошибок»

«Самарские известия», 12.05.2006

Фетисов был нестандартным, умным футболистом, любимцем публики везде, где ему довелось поиграть. В Куйбышеве его буквально боготворили. Великолепный дриблер, он тонко понимал игру. Обладая незаурядным талантом, он мог добиться в футболе очень многого, но судьба распорядилась иначе.

Борьба с недугом

– Анатолий, как ваши дела?

– Знаете, ничего примечательного в моей жизни не происходит, более того, вся жизнь как в тумане. Три года назад я серьезно заболел – большие проблемы с сердцем, и по сей день борюсь с недугом. Большую часть этого времени я провел в больницах, но никаких улучшений нет. Сейчас вот оформляю инвалидность. Можно лечь на операцию, но я решил пока не рисковать. Дело в том, что в России сделали всего 200 подобных операций, и вероятность удачного исхода – 50 процентов. За границей, куда мне предлагали поехать – во Франции, в Италии, этот процент выше, но гарантировать на все сто никто не может. Да и московские врачи советовали не торопиться с операцией. Так что пока сижу на таблетках и уколах.

– Кто вас сейчас поддерживает?

– Конечно, мои близкие, моя семья. А внучки – единственный лучик света в моей мрачной жизни, ради них я и живу. Кроме того, я очень благодарен ребятам, вместе с которыми играл за «Крылья». Когда я думал, что смерть уже близко, они поддержали меня морально и материально. Собрали огромную сумму денег на лечение, помогали буквально во всем. Это и Евгений Гецко, и Виктор Развеев, и многие другие.

Несостоявшийся адвокат

– Чем занимались после окончания карьеры?

– Откровенно говоря, у меня не сложилось ни в футболе, ни после него, причем винить кого-то в этом, кроме себя, мне некого. За свою жизнь я сделал столько ошибок, что даже вспоминать больно. После окончания карьеры я оказался совершенно не приспособлен к жизни. Даже футбол я воспринимал как нечто несерьезное, временное, как игру, но не как профессию, жил сегодняшним днем. Да еще не позаботился об образовании.

– В смысле?

– Я учился в трех разных вузах, но ни один не окончил. Сначала был Ростовский педагогический в 1969 году. Когда играл в «Торпедо» у Маслова, учился в Малаховском институте физкультуры. Вернулся в Куйбышев и поступил в госуниверситет на правоведение. Когда пришло время выбирать специализацию, было два варианта: на следователя и на адвоката. Первая – работа страшная. А адвокатура… «Да какой из меня адвокат!» – подумал я и бросил учебу, одновременно закончив из-за травмы футбольную карьеру.

– Что случилось?

– На теннисном корте надорвал паховую мышцу. Сначала даже не обратил внимания, а зря. Кода стало невозможно играть, я сделал снимок, и выяснилось, что мышца отошла от кости. Наш врач Юрий Кутузов отвез меня в ЦИТО, к Мироновой, лучшему травматологу в стране. Она посоветовала лечь на операцию, но руководители клуба отговорили. Будешь, мол, бегать и лечиться. Я согласился, о чем очень жалею. Мне становилось все хуже, я перестал тренироваться, играл на уколах. Когда второй раз приехал в ЦИТО, меня спросили: «Кто же тебя так изуродовал?!»

Ищут военные

– Невеселая беседа у нас получается. Вспомним лучше приятные моменты. Например, 1972 год, финал Кубка страны, «Торпедо» – «Спартак».

– Да, такое не забывается! Это же самое большое достижение в моей жизни. Обе игры закончились вничью, но мы лучше исполнили пенальти. Дышать на поле тогда было очень тяжело – в Подмосковье горели торфяники, и весь город был в дыму. Игра была незрелищная, но очень напряженная, как и все кубковые матчи, особенно финалы. Жаль, что больше ничего за карьеру не выиграл, а мог бы.

– О чем именно вы жалеете?

– Вы знаете, я реализовал свой потенциал процентов на 30, не больше. В общем, разбазарил все, чем меня наградила природа. Понимаю, что нужно было совершенно иначе относиться к футболу, быть профессионалом. А так слишком много было необдуманных, спонтанных решений. Например, в 1969 году Всеволод Бобров меня звал в ЦСКА. Сначала я дал согласие, а потом передумал и спрятался от армии в Ростове, в СКА.

В Куйбышеве же меня солдаты с ружьями искали, чтобы забрать в Москву, забирали брата, принимая его за меня. Вообще, здесь нужно говорить о настоящей цепочке взаимосвязанных событий. Если бы я не поехал в Ростов, играл бы в киевском «Динамо» у Виктора Маслова.

Ищет милиция

– Почему с Киевом не сложилось?

– Просто тогда Маслов не смог меня найти, я же от всех скрывался. А в 1970 в составе олимпийской сборной поехал играть в Киев против Польши, там мы и встретились. Маслов сказал, что договорился с Матвеевым, наставником СКА, что я доиграю сезон в Ростове и уеду в Киев. Только до конца чемпионата я не доиграл, соскучился по дому и вернулся в Куйбышев. В Ростове же мне сделали прописку, дали квартиру, вообще тепло встретили, я был любимцем местной публики. Первый же матч против тбилисского «Динамо» получился на редкость удачным. Наверное, это вообще лучшая игра в моей карьере. Я вышел после тяжелой ангины, на уколах и забил очень красивый мяч. У меня получалось все, и Реваз Дзодзуашвили, защитник сборной, не мог ничего сделать. Я отчетливо помню только 6-7 игр, либо очень плохих, либо очень ярких. Все остальные слились в серую, безликую массу.

– То есть вы просто по дому заскучали?

– В принципе, да. Мне 20 лет всего было, молодой. Руководство СКА заметило, что со мной что-то не так, и устроило мне встречу с генералом из Южного округа. Он обещал решить проблему с жильем для моих родителей, но я все равно не согласился остаться в Ростове. Тогда генерал пригрозил мне армией. Меня посадили в машину и повезли в военкомат, но, к счастью, он был уже закрыт, да и документов у меня не было. Тем же вечером я собрал вещи на базе, бросил ключи от квартиры и улетел домой.

Великий тренер

– Что же вас ждало на родине?

– В то время меня приглашали в «Зенит», «Спартак», Бесков звал в «Динамо», Маслов ждал в Киеве. Но я хотел играть только в «Крыльях». Потренировался с неделю, а потом Григорий Фридлянд, начальник команды, говорит: «Толя, все равно тебя ЦСКА заберет. Так что собирайся и сам поезжай в Москву». И тут Маслова назначили главным тренером «Торпедо». Так я стал автозаводцем. Это было одно из немногих правильных решений, принятых мной. Маслов вообще лучший тренер в моей карьере. Великий тренер. Мы все были для него как дети. Валентин Иванов удивлялся, за что же Маслов так любит Фетисова. Виктор Александрович прощал мне абсолютно все, хотя я часто был не прав.

– Почему вы ушли из «Торпедо»?

– Форвард Михаил Гершкович поставил Маслову ультиматум: «Или я, или Фетисов». Гершковичу в итоге пришлось покинуть «Торпедо», и Виктор Александрович возлагал на меня большие надежды как на лидера. Но я по своей природе лидером не был, по крайней мере вне поля. Я уже договорился с руководством, чтобы перевести родителей и брата в Москву, мама приехала. А потом вдруг решил жениться, и сказал родителям, что переезд отменяется. Тогда моя карьера и пошла по нисходящей. В общем, не оправдал я надежд Маслова. Меня даже в сборную вызывали, да только опять найти не могли.