Взлет

«Спортивные игры», 01.02.1992

Для тех, кто любит футбол, серые прошлогодние будни скрасила игра ЦСКА, добившегося феноменального успеха – выигрыша Кубка СССР и чемпионских медалей. Последний некиевский «дубль» относится к 1973 году, когда все, что можно было, выиграл ереванский «Арарат» под руководством Никиты Симоняна.

Вообще, надо сказать, двойные победы явление – довольно редкое для нашего футбола, особенно в последние годы. Можно напомнить, что в предыдущих пятидесяти трех чемпионатах «дублей»> было всего двенадцать, причем большая их часть – восемь – приходится на 30–60-е годы. Достаточно сказать, что подобного успеха добивались лишь шесть команд, а армейский клуб последний раз сумел сделать это в 1951 году.

Многие связывают успех нынешнего ЦСКА прежде всего с именем Павла Садырина. Я – не исключение. Надеюсь, беседа с ним, изредка прерываемая авторскими отступлениями, поможет в какой-то степени понять причины необычайно стремительного взлета ЦСКА – от возвращения в высшую лигу в 1989 году до «дубля» в 1991-м.

Но поначалу напомню вкратце эпопею Садырина, о которой, кстати, журнал «Спортивные игры» достаточно подробно рассказывал в 1987 и 1988 годах.

Команд у Павла Садырина было (если не считать полугодовой работы в херсонском «Кристалле») две: ленинградский «Зенит» и ЦСКА. В «Зените» он отыграл двенадцать лет, капитанствовал, начинал тренерскую работу в «дубле», а затем, возглавив команду, вывел ее, впервые в истории ленинградского футбола, в чемпионы страны (1984).

Спустя пару сезонов последовал бунт чемпионов, которым не понравилось, что Садырин заставляет их работать, позабыв о «золоте» и о… водке. Работать же необходимо было едва ли не вдвое больше, чем раньше, потому что последовали неудачи. А вот вину-то за них многие зенитовцы попытались свалить на требовательного тренера. Спортивное руководство Ленинграда, уровень компетентности которого оставлял тогда желать много лучшего, пошло на поводу у игроков и сделало все, чтобы избавиться от оказавшегося и для него – спортивного руководства – «неудобного» тренера…

Мимолетное пребывание в Херсоне, и Садырин появляется в ЦСКА.

– Каким образом вы попали в клуб, который регулярно балансировал на грани между высшей лигой и первой, а иногда эту грань и переступал?

– Осенью 1988 года мне позвонил Вячеслав Колосков и сказал, что есть интересная работа – в ЦСКА. Если я не против, добавил он, то со мной свяжутся руководители армейского клуба сразу после того, как вернутся из Сеула, с Олимпийских игр.

Я был не против. Первое, признаюсь, что мелькнуло в голове: это же рядом с Ленинградом, а мне там позарез необходимо было бывать как можно чаще – тяжело болела жена.

У меня и другие предложения были. В том числе – за границу, в Тунис. Но уехать куда-нибудь далеко от Ленинграда я никак не мог. Отправился в конце сезона в Москву. Смотреть ЦСКА. Посмотрел. А когда пришел на первое собрание, на котором меня представляли команде, узнал, что ббльшая часть игроков написала заявления об уходе.

– И что же вы предприняли для того, чтобы их удержать?

– А ничего не предпринял. Уйдут, думал, значит, судьба такая. Попросил только их не кипятиться и в отпуске подумать. Тех, сказал, кто, вернувшись из отпуска, будет настаивать на уходе, отпущу без разговоров.

– И многие настаивали?

– Единицы. Вратарь Биджиев ушел в «Локомотив», говорил, что хочет попробовать себя в высшей лиге. Попробовал, кстати, а потом обратно стал проситься. Полузащитник Глушаков. Защитник Афанасьев – тот, который в «Торпедо» сейчас играет. Вот и все, пожалуй. С остальными договорились работать, выполняя обязательства друг перед другом.

Это, пожалуй, один из основных принципов Садырина: в команде должны играть только те, кто хочет в ней играть. Отвечая на мой вопрос, какой же проступок должен совершить футболист, чтобы тренер Садырин отчислил его, Павел Федорович сказал: «Игрок не имеет права находиться в команде, если он ее не любит и не хочет в ней играть».

ЦСКА, как известно, клуб с «изюминкой»: не секрет, что армейские спортивные руководители из года в год обирали профсоюзные команды, «вырывая» у них рабочую силу, то бишь спортсменов, и привозя их к себе, порой под конвоем (случалось и такое). Причем относится это ко многим видам спорта. Футбол – не исключение. Можно вспомнить фамилии многих игроков, которых насильно заставляли «служить» в ЦСКА и которые «угасали» в этой команде. Но не об этом речь. О том, что Садырин решительно покончил с этой практикой. И сразу заработал на этом несколько «вистов».

Во-первых, к ЦСКА стали относиться, как к любой другой команде, не подозревая ее больше в злых помыслах, направленных на умыкание способных молодых игроков. Во-вторых, сами футболисты ЦСКА стали чувствовать себя постоянными в этой команде, признав ее своей, в которой им никто не скажет: «Отправим тебя послужить в Кушку, а на твое место привезем десяток других, пусть похуже тебя, но зато послушных». И наконец, сам Садырин остался рядовым запаса, а в данном случае рядовой в армии гораздо более независим от офицеров, чем офицер от рядового.

– И все же вы упомянули о взаимных обязательствах. Какие они со стороны игроков, понятно. А вот с тренерской?

– Честно и добросовестно работать – раз. Держать данное слово – два. Начинали мы все вместе – тренерский коллектив, руководство ЦСКА, руководство спорткомитета Министерства обороны – с малого: приняли решение по какому-то вопросу – сделали. Следующий вопрос – выполнили. И так постепенно, шаг за шагом. Сказали и сделали. Пусть что-то и небольшое, но – сделали.

Футболисты должны были понять, что не болтуны какие-то пришли, которые только обещают, но ничего не делают, а люди, отвечающие за свои слова.

Мы обязаны создавать футболистам бытовые удобства: система такая. Это не западный клуб, где игрок получает причитающуюся ему по контракту определенную зарплату, тренируется и играет, и ему никогда не придет в голову подойти к тренеру и попросить устроить ребенка в детский садик или же посодействовать в установке телефона. А у нас… Да что говорить, это – реальность, из которой приходится исходить.

– Но ведь на это тратится уйма драгоценного тренерского времени?

– А что делать? Не заниматься всеми этими, так называемыми оргвопросами? Через день все окажутся в других командах, и никого не остановишь. Разве можно, к примеру, остановить тех, кто уезжает за границу?

– Действительно, можно?

– Какие-то ограничения, на мой взгляд, все же должны существовать. Ладно, возрастной ограничитель не прошел, но пусть будет, к примеру, сумма контракта, которая за молодого игрока сборной, предположим, не должна быть меньше миллиона-двух долларов. Или же что-то еще. Иначе в скором времени мы просто не будем успевать находить замену тем, кто уезжает.

– А права человека?

– Согласен, но ведь должны быть у человека и какие-то обязанности.

– Патриотизм?

– Пожалуй, уже не проходит.

– Желание быть дома, в знакомых условиях?

– Уверяю вас, что, если бы у клубов была возможность платить своим звездам в валюте, многие из них никуда бы не уехали. А зачем?

– Известно, что некоторые команды в ходе чемпионата страны выплачивали премии в валюте, однако от отъездов эта акция не спасала.

– Но она – разовая, а я имею в виду валютные выплаты на регулярной основе.

– Хорошо, валюты нет, все уехали, что дальше?

– А дальше – ничего веселого. Невозможно, повторюсь, сделать команду в условиях, когда ее регулярно покидают ведущие игроки. Ну что хорошего, скажем, в том, что Юран, осенью 1990 года заменивший уехавшего в Грецию Протасова, сыграл в чемпионате страны чуть больше двадцати матчей и летом 1991-го тоже уехал – в Португалию? Придет ему на смену способный паренек и тоже уедет. И так – без конца.

– А ЦСКА?

– Что ЦСКА? ЦСКА тоже не в без воздушном пространстве живет. Спасибо ребятам, что доиграли до конца сезона все до одного. А теперь… Вполне возможно, что не увидим мы в составе в 1992 году Масалитина, Брошина, Фокина, Дмитриева, Галямина. Вот как бы тех, кто помоложе, удержать, – Татарчука, Корнеева, Кузнецова.

– Да, незавидная перспектива. Ну а сами-то вы не собираетесь за рубеж, сейчас ведь и тренеры потихоньку разъезжаются?

– Предложения у меня есть. Но пока никуда не поеду.

– Что бы вы не сделали из того, что сделали, доводись вам еще раз начать сезон-91?

. – Да вроде все мы делали так, как нужно. Вот только Мишу Еремина после финала Кубка взял бы к себе домой… Эх, знать бы… Может, и стоило мне тогда послушаться одного из наших игроков, который подлетел после выигрыша Кубка ко мне в раздевалке с горящими глазами и говорит: «Пал Федорыч, давайте на базу все вместе поедем, отметим с шампанским, такая победа!» – «Подожди конца сезона», – ответил я. А может, действительно надо было поехать? Хотя, кто знает, что могло произойти…

– Самый памятный матч?

– Финал Кубка, конечно, и обе игры с «Ромой».

– С «Ромой»?

– Да, с «Ромой». Полное удовлетворение от игры команды получил, хотя и вылетели мы из Кубка кубков. Но вылет этот только на совести судьи.

– Вы – тренер-демократ или тренер-диктатор?

– Не отношу себя ни к одной из этих категорий. Считаю, что тренер должен быть прежде всего просто нормальным человеком. Что я имею в виду под словом «нормальный»? Необходимо нормально воспринимать нашу действительность, учитывать ее, особенности

коллектива, всех игроков и в соответствии с этим строить свою работу, свою жизнь, потому что жизнь в данном случае заключается в работе.

Это непросто. Но по-другому нельзя. Потому что если ты будешь идти по какому-то искусственно созданному твоим воображением пути – надо, мол, только так и никак иначе, – то всегда будут неудачи. С людьми нельзя работать запрограммировано. Только тогда будут взаимопонимание и чувство коллектива. На мой взгляд, нормальное человеческое отношение к игрокам – мотивация к работе не меньшей силы, чем финансовая.

В свое время Павел Садырин отчислил из ленинградского «Зенита» Валерия Брошина. Сил уже не было воспитывать его и объяснять, что водка вредна для здоровья футболиста и мешает ему играть. Некоторое время Брошин поиграл в Таллине, затем его взяли в ЦСКА, еще до прихода в клуб Садырина.

И надо же такому случиться: отчислявший тренер принял команду, в которой играл отчисленный им футболист. Мне рассказывали, что приглашавшие Садырина люди конфиденциально интересовались мнением Брошина о тренере: Понятно, оно не было решающим, и если бы Брошин, допустим, сказал что-то нелестное в адрес Садырина, этот тренер все равно бы возглавил ЦСКА. Но Брошин ответил без раздумий: «Садырин – настоящий тренер!» Не исключаю, кстати, что эта позиция Брошина в какой-то степени повлияла на решение некоторых других игроков, собиравшихся тогда покинуть ЦСКА.

Или же несколько иная ситуация. Одним из тех, кто участвовал в изгнании Садырина из «Зенита», был форвард а Сергей Дмитриев. Павел Федорович безо всяких сомнений взял Дмитриева в ЦСКА и никогда ни словом, ни полусловом не напоминал о «ленинградской ситуации». Сам же Дмитриев считает свою подпись под письмом против Садырина одной из самых крупных ошибок в жизни.

Взгляните на основной состав чемпионов. Много ли в нем новых футболистов по сравнению с 1987 годом, когда ЦСКА покинул высшую лигу, и 1988 годом, когда клуб занял третье место в первой? В обоих случаях на первых ролях в команде были Дмитрий Галямин, Дмитрий Быстров, Сергей Фокин, Олег Малюков, Сергей Колотовкин, Михаил Колесников, Игорь Корнеев, Владимир Татарчук, Валерий Брошин, Валерий Масалитин и, конечно же, нынешний капитан команды Дмитрий Кузнецов. Одиннадцать человек. К ним боле, мало быть просто игроком «фуориклассе», то есть профессионалом высокого класса, надо еще обладать невероятно гибким характером, железными нервами и мышцами (жесткость итальянской защиты не сравнить ни с чем!) и потрясающим везением. Если у тебя нет хоть одного из этих компонентов, то ты пропал. Мишель Платини в своих интервью неоднократно признавался, что тяжесть, которая ложится на плечи иностранца в Италии, не сравнить ни с чем: «Это безумно тяжело и физически и психологически. Выматывающие матчи, в которых даже самый слабый соперник может преподнести сюрприз, если ты расслабился. А болельщики, несмотря на всю любовь к тебе, очень требовательны. Пока ты играешь, забиваешь – они превозносят тебя до небес, но стоит тебе получить травму, чуть снизить форму или просто выйти на поле, что называется «не с той ноги» – из кумира ты сразу же превращаешься в самого главного врага. Несмотря на то, что я принес «Ювентусу» столько успехов, несмотря на то, что я жил их радостями и горестями столько лет, несмотря на то, наконец, что я наполовину итальянец – для болельщиков «Юве», ради которых я играл и которых я любил всей душой, я так и остался «франчезе», французом, то есть чужим человеком. Сезон игры в Италии можно приравнять к трем сезонам выступлений в любой другой стране!»

Практически все зарубежные футболисты, оказавшись в Италии, в первую очередь отмечают именно необыкновенное отношение к футболу в этой стране. Необыкновенное отношение местных тиффози к футболистам. Все они признают, что привыкнуть к переменам их настроений невозможно. Но что действительно потрясающе в Италии, так это пресса, которая освещает футбольные события в стране. Если иностранец к ней не подготовлен, то у него с первого же дня в Италии будет немало хлопот. Болельщики хотят знать все, и журналисты ради повышения тиража не стесняются в выборе средств, чтобы заполучить нужную им информацию Случается даже, что они печатают то, чего не было и не могло быть, но что могло бы заинтересовать читателей. «Когда журналисты обсуждают по три дня твое меню или воскресный костюм, это еще можно перенести, – рассказывал игрок «Ромы» Руди Феллер, – но когда они суют свой нос в такие дела, которые их не касаются, да еще выдумывают что-то от себя, прибавляют всевозможные домыслы, – словом, делают из мухи слона, это становится совершенно невыносимым. Самое лучшее, что можно сделать в данной ситуации – не обращать на них внимания и позволить им фантазировать сколько их душе угодно. Хотя психологически это очень трудно». «В Италии я впервые столкнулся с прессой, которая так агрессивно настроена по отношению к игрокам, – делился впечатлениями Карлос Дунга из «Фиорентины», – не дать интервью здесь просто опасно. Они не хотят понимать, что ты болен, не в настроении или торопишься куда-то. А если ты все же откажешься, то они могут очень сильно «отомстить»: раскопать какой-нибудь скандальный случай из твоей жизни – с поиском информации у них дело налажено как нигде, и откуда они все знают? Если же ничего подобного не находится, то могут и просто придумать, а читатели проглотят и не будут разбираться».

И все же, несмотря на сложность адаптации, высочайшие требования, предъявляемые хозяевами клубов, журналистами и болельщиками к зарубежным футболистам, поиграть в Италии не откажется, наверное, ни один футболист.

Еще одна проблема для иностранцев в Италии – не всегда ровные отношения с игроками-итальянцами из своего клуба. Стефано Таккони, вратарь «Ювентуса», к примеру, постоянно конфликтовал с датчанином Лаудрупом из-за того, что он мало забивает. «Таккони был просто невыносим, – говорит Лаудруп, – и делал невыносимой мою, и без того не слишком веселую, жизнь в «Ювентусе». «Поначалу я никак не мог найти контакта с Руди Феллером. – признается капитан «Ромы» Джузеппе Джаннини, – меня выводило из себя то, что он был так в себе уверен, словно он – сильнейший игрок команды. Это продолжалось до тех пор, пока он не научился объясняться по-итальянски. Кстати, его незнание языка меня тоже очень злило, хоть он и не был в этом виноват. Сейчас у нас установились нормальные рабочие отношения, хотя друзьями мы не будем никогда. Я даже чувствую себя немного неловко – ведь из-за моего упорного нежелания идти с ним на контакт у него поначалу было немало проблем». Кстати, языковой барьер, по мнению итальянских статистиков, является наиболее частой причиной возникновения конфликтов между зарубежными игроками и их итальянскими коллегами. Не менее редко игрок, «отодвинутый» иностранной звездой на скамейку, не в силах скрыть своей неприязни, иногда же причиной конфликта служит ошибка в игре или просто неотданный пас. Такие стычки мешают нормальной игре клуба, поэтому караются штрафами, но совсем избежать их невозможно, и для иностранцев они имеют гораздо более серьезные последствия, чем просто крупный штраф. Считается, и события это как будто подтверждают, что игрок, не нашедший контакта с итальянскими одноклубниками, обречен на неуспех. Этим, кстати, тоже объясняется то, что некоторые иностранцы в Италии не могут прижиться.

Словом, выступать в «неофициальном первенстве мира» – гораздо более тяжкий труд, чем можно себе представить. «Беда многих иностранцев в том, что они смотрят на Италию через розовые очки неведения, – пишет «Корьерре делло спорт». – Они едут сюда, даже не представляя, что наряду с очень высоким уровнем первенства и очень высокой оплатой их ждут высочайшая ответственность и огромные требования. Для многих Италия из рая становится адом».

добавились вратарь Михаил Еремин (а после его трагической гибели – Дмитрий Харин), нападающие Олег Сергеев и Сергей Дмитриев, а позже – еще один зенитовский защитник – Василий Иванов. Вот и все, пожалуй. Лишь эпизодически появлялись в составе Виктор Янушевский, Алексей Гущин, Александр Гришин, Валерий Минько и запасной голкипер Александр Гутеев. Кстати, с именами вчерашних юниоров – Гущина, Матвеева и Минько, которым по 20 лет, Садырин в какой-то степени связывает будущее команды.

Если раньше в ЦСКА тянули футболистов, что говорится силком, то теперь, насколько мне известно, многие просятся. А все молва, разошедшаяся по футбольному миру: в ЦСКА и условия вроде бы подходящие, и тренер классный, и обстановка – будь здоров.

А пока…

– Создана команда мечты?

– Команда мечты… Нет, ее еще надо создавать.

– Здесь же, в ЦСКА, или еще где-то?

– Сложный вопрос. Этого я не знаю. Тренерское дело такое… И столько еще проблем на пути к этой команде мечты.

– Какие же, например?

– Да нам тренироваться негде! На юге базы нет. В последнее время задействовали «бартер»: мы голландцам – Крутова, они нам – возможность готовиться к сезону; мы испанцам – Дмитриева на стажировку, они нам – поле и питание. Но сколько же можно побираться? Ведь у команды имя какое-никакое появилось в Европе.

А играть где? Обвиняют нас, что в манеже играем (к слову, «Спартак» и «Динамо» не обвиняют ни в чем, когда они очки набирают на искусственных полях). Мы бы рады не играть под крышей. Но где?

…В 1991 году команде ЦСКА все равно было, на мой взгляд, где играть: под крышей собственного манежа, называемого футболистами «сараем», или в Лужниках, в Минске или Душанбе, в Днепропетровске или Риме. В солнечную погоду, в ненастье, при хорошем судействе и необъективном – была великолепная коллективная игра хорошо подогнанных друг к другу индивидуальностей. Она-то и принесла авторитет команде, ставшей подлинным открытием в нашем футболе.