Генерал из команды лейтенантов

«Спорт-Экспресс», 26.11.1994

Не много найдется генералов, выступавших в свое время в большом футболе и входивших в состав национальных сборных. Я, например знаю только о двух таких людях.

За успешное выступление сборной Румынии на чемпионате мира в США звание генерал-майора было присвоено главному тренеру румынской команды Ангелу Иорданеску. Другой генерал, бывший профессиональный футболист, хотя и называли тогда у рас спортсменов любителями, – наш соотечественник. Это – Юрий Александрович Нырков. И генеральское звание заслужил он на чисто военной стезе.

Нырков играл в легендарной «команде лейтенантов». Ах, какая это была команда! Григорий Федотов и Всеволод Бобров, Владимир Никаноров и Иван Кочетков, Алексей Гринин и Анатолий Башашкин, Валентин Николаев и Владимир Демин. Что ни игрок, то явление в футболе. Из того состава ЦДСА в живых остались лишь четверо. Один из них – Юрий Нырков, игравший на месте левого защитника.

В этом году ему исполнилось 70 лет

– Юрий Александрович, как вы попали в футбол?

– Это заслуга моего отца, Александра Алексеевича. Он в детстве увлекался футболом и мне любовь к этой игре передал. Отец был строителем, и поэтому наша семья вела кочевую жизнь. Родился я в небольшом городке Вышний Волочек, сейчас это в Тверской области. А жить потом пришлось и в Куйбышевской области, и в Подмосковье, и, наконец, в Москве. И везде играл в футбол. В те годы я заранее знал, что мне отец подарит в день рождения. Конечно же – мяч! Обычно его, больше чем на год, не хватало: гоняли-то мы его по двору нещадно, изо дня в день. Настоящий кожаный мяч тогда был сокровищем.

В 1936 году мы уже жили в Москве. Вместе с ребятами из нашего двора я пришел по объявлению на стадион Юных пионеров. Там набирали детскую команду. Из всей нашей ватаги выбрали меня одного. Выдали футбольную форму. Это мне казалось сказкой.

В команде стадиона Юных пионеров, сначала – в детской, позже – в юношеской, я играл до начала войны.

– Какой след оставила в вашей жизни война?

– С первых дней я пытался пойти на фронт добровольцем. Но в военкомате дали от ворот поворот – мне ведь тогда едва семнадцать минуло. Вместо фронта направили рыть оборонительные сооружения. Работал под Вязьмой, Смоленском, в Брянской области и даже в Пензенской, где строили второй оборонительный рубеж. Мы оборудовали противотанковые рвы и эскарпы. Сделал там «карьеру» – прошел путь от землекопа до десятника.

А в 42-м, когда возраст уже позволял, добровольно поступил в Тамбовское артиллерийско-техническое училище. После ускоренного курса обучения – 10 месяцев, в звании младшего техника-лейтенанта попал в 1818-й самоходный артиллерийский полк, который формировался на подмосковной станции Ивантеевка. Так и прослужил в этой части до конца войны. Закончил ее старшим лейтенантом, командиром танка в Берлине 11 мая» 1945 года.

– А когда же в вашу жизнь вернулся футбол?

– Через несколько месяцев после окончания войны. Командир нашего полка узнал, что в довоенное время я серьезно занимался футболом. И потому приказал мне собрать полковую сборную. Пошел набирать ребят по ротам, батареям. Сделал это, судя по всему, неплохо, коль наша команда выиграла чемпионат дивизии. Меня как игрока заметили. Попал я в сборную дивизии, корпуса, армии и в конце концов – в команду Группы советских оккупационных войск в Германии (так она называлась в первые годы после войны. – Прим. авт.). Везде был капитаном команды.

– А в ЦДСА вы как оказались?

– Туда я попал не по своей воле. В сорок шестом году армейцы приехали к нам в Группу войск. Мы им, понятное дело, крупно проиграли. Они вернулись в Москву, и все у нас пошло своим чередом. И вдруг однажды из столицы приходит вызов на меня: требуют старшего лейтенанта Ныркова в ЦДСА. Вызывает меня местное начальство: «Ну ты как?» «Да зачем мне туда ехать? – говорю. – Я тут капитан команды, сборная у нас приличная. И ведь неизвестно еще, заиграю ли там, попаду ли в основной состав». «Хорошо, – говорят начальники, – сообщим, что ты болен, может, тогда они от тебя отстанут». Не отстали, через пару дней пришло из столицы указание: в любом состоянии старшего лейтенанта Ныркова командировать в Москву.

Я, с ведома командования Группы, все же попытался потянуть время. Но однажды посреди ночи ко мне в общежитие приехали два крепких майора. Дали десять минут на сборы, я успел лишь побросать в чемодан самое необходимое, и отвезли на военный аэродром. Утром я был уже в Москве.

В ЦДСА начинал с дубля. А с 1948 года стал выступать за основной состав.

– Чем, на ваш взгляд, отличался послевоенный футбол от нынешнего?

– Наш футбол был романтичным и страстным. Любая команда имела свое лицо, фирменный почерк. Не случайно на таких матчах, как ЦДСА – «Динамо» (Москва), ЦДСА – «Спартак», ЦДСА – «Торпедо», на трибунах яблоку было негде упасть.

В этой связи приведу такой пример. Героев Советского Союза тогда, как и сейчас, обслуживали вне очереди. И в дни продажи билетов па футбольные матчи слушателей военных академий, имевших такое отличие, отпускали с занятий, чтобы они смогли купить билеты своим преподавателям и однокурсникам. Но и для Героев это оказывалось делом непростым, поскольку из них тоже получалась внушительная, «геройская» очередь.

– Есть ли у вас самый памятный матч?

– Пожалуй, это последняя игра чемпионата страны 1948 года, в которой мы встречались с московскими динамовцами. Решалась судьба золотых медалей. Динамовцам для первого места хватило бы и ничьей. Нам же нужна была только победа. Мы открываем счет – и вдруг Иван Кочетков срезает мяч в свои ворота – 1:1. Армейские болельщики в шоке. Но не игроки. Вновь выходим вперед – и опять динамовцы сравнивают счет – 2:2. Уплывает от нас золото. Но тут Слава Соловьев бьет в штангу, а набежавший Сева Бобров забивает третий мяч. Мы – чемпионы!

И случилось невообразимое. Толпа восторженных болельщиков ЦДСА, смяв все заслоны, выбежала на поле и на руках вынесла нас со стадиона. То был из ряда вон выходящий случай, тем более если учесть, что столь бурную радость проявили приверженцы команды, одолевшей динамовцев, которых патронировал сам Берия.

– Интересно, а как складывались отношения между такими ярчайшими дарованиями, как Григорий Федотов и Всеволод Бобров?

– Внешне все выглядело нормально. Хотя, конечно, у обоих были непростые характеры, но они умели владеть собой. Прав

да, у Боброва все-таки изредка бывали срывы – он мог вспылить, нагрубить, хотя и быстро остывал. Однако был человек, которому даже великий Бобров никогда не грубил. Эго – Федотов. Авторитет Григория Ивановича, капитана команды, был непререкаем. Он был лучшим из нас.

– Как вы уходили из футбола?

– А я из него уходил дважды. Первый раз в 1952 году. В тот год сборная СССР дебютировала на Олимпийских играх в Хельсинки. Мы обыграли болгар в 1/16 финала – 2:1. А в 1/8 сыграли вничью с югославами – 5:5. Причем по ходу матча уступали – 1:5. Однако в повторном матче мы проиграли – 1:3. А отношения тогда с Югославией у Советского Союза были весьма напряженные. Перед переигровкой руководство делегации потребовало от нас: нужна только победа. Да мы и без этого настроились лишь на выигрыш. Не вышло, однако. Видно, не хватило сборной СССР опыта международных Встреч. В верхах решили покарать футболистов. Наказание было нелепым и безрассудным. Бескова и Николаева лишили

званий заслуженных мастеров спорта, Башашкина, Крижевского и Петрова – званий мастеров спорта. Но самое дикое, что за неудачное выступление на Олимпиаде было принято решение расформировать команду ЦДСА. Хотя в составе советской сборной в Хельсинки играли лишь пятеро армейцев: Владимир Никаноров, Валентин Николаев, Анатолий Башашкин, Саша Петров и я.

– С чьей же подачи разогнали сильнейшую команду страны?

– Говорят, что Лаврентий Берия доложил Сталину. Тот дал добро, чтобы нас прикрыть. Хотя формально карающий приказ был подписан и.о. председателя Комитета по делам физической культуры и спорта при Совете Министров СССР Романовым.

– А не пытался ли Берия, тогдашний министр внутренних дел и патрон московского «Динамо», тем самым устранить главного конкурента динамовцев в борьбе за лидерство в нашем футболе?

– Вполне вероятно. Но об этом можно только догадываться. Конкретных доказательств на сей счет у меня нет. Впрочем, вернусь к своему уходу из футбола. Когда не стало ЦДСА, я оказался в команде города Калинина, представлявшей Московский военный округ. Но и окружные команды вскоре расформировали. И тогда я решил поступать в Академию бронетанковых войск. Поступил в академию, учусь, и вдруг в 1954– м новость: восстанавливается ЦДСА. Правда, под новым названием – ЦСК МО. Сам я, пожалуй, не стал бы возвращаться в большой футбол – к тому времени уже полностью перешел на чисто военную стезю. Но тогдашний старший Тренер армейцев Григорий Маркович Пинаичев попросил меня помочь команде. Как я мог отказать?

Вот так и вернулся на футбольное поле. В сезоне 1954 года совмещал учебу в академии с выступлениями за ЦСК МО. Ох, и тяжко же мне тогда было! А со следующего года уже целиком посвятил себя военной службе.

– И как она у вас складывалась?

– Не мне об этом судить. Скажу только, что добивался всего своим трудом. Закончил военную карьеру в должности начальника одного из управлений Генерального штаба.

– Когда ушли в отставку?

– В 1989-м. Мне тогда шестьдесят пять было.

– Расскажите, пожалуйста, о своей семье.

– С женой Светланой Александровной идем вместе по жизни с 1950 года. Все это время она – домохозяйка. На нее выпала львиная доля заботы о наших сыновьях – Сергее, он старший, и Александре. Они тоже избрали военную профессию. Сереже сейчас уже 45, он полковник. Саше – 38, он майор.

– А на матчи с вашим участием Светлана Александровна ходила?

– Только один раз. ЦДСА тогда проиграл. И, как и большинство спортсменов, людей суеверных, я попросил ее больше па футбол не ходить. Жена меня послушалась, и наша команда вновь стала выигрывать.