Владислав Радимов: «Мне жаль тратить время на сон»

«Спорт-Экспресс», 27.12.1995

Он говорит, что, когда мама и дедушка впервые привели его в ленинградскую футбольную школу «Смена» (тогда ему было девять лет), он не умел даже бить по мячу. С тех пор прошло больше десяти лет, и за это время Владислав Радимов кое-чему научился.

– У меня перед глазами стоит эпизод матча «Спартак» – ЦСКА, – рассказывает Александр Тарханов, – когда Радимов положил Кулькова и Никифорова, а потом обвел и Черчесова. Этот момент я, наверное, раз сто смотрел…

А в прошлом году он меня поразил, когда в первом круге забил гол московским динамовцам, совершив рейд от штрафной до штрафной. В этом сезоне тоже был такой момент – во встрече с «Текстильщиком». Радимов от своей штрафной промчался с мячом через все поле – никто ничего не мог с ним сделать – и отдал безукоризненный пас Карсакову. Тот, правда, не попал в пустые ворота…

Мы встретились с Владиславом в цээсковском манеже. Чтобы никто нам не помешал, поднялись чуть ли не на самый верх, однако какой-то мальчуган лет десяти все же заметил Радимова. Через минуту он уже стоял перед Владиславом, держа в руках фотографию, на которой тот должен был поставить автограф. Радимов послушно достал ручку, но на глянцевой бумаге она не писала. Я протянул ему свою…

Возникла долгая пауза. В этот момент Радимов и мальчишка-болельщик с одинаковой серьезностью делали одно дело с той только разницей, что у каждого была своя задача: один должен был дать автограф, а другой – взять…

Как Владислав ни старался, его роспись получилась еле заметной. «Ничего, – успокоил он своего поклонника, – дома обведешь фломастером».

«Звездных» интонаций в его голосе я не услышал. Более того, Радимов держался с неправдоподобной скромностью человека, который, привыкнув к превратностям судьбы, готов безропотно снести любые беды. Но, может быть, ему и в самом деле не всегда везло?

– Вы когда-нибудь сомневались в себе, в своем футбольном будущем?

– Да. В 14 лет даже думал о том, чтобы закончить с футболом. Тогда руководитель юношеский. сборной страны Александр Кузнецов пригласил на селекционный сбор шесть человек из Ленинграда. В состав не прошли двое. Одним из них был я.

– На вас, видимо, сильно действуют чужие оценки…

– Да, это меня задевает.

… Когда я беседовал с Тархановым, он подтвердил, что Радимов, как это часто бывает с одаренными людьми, действительно очень раним.

– В матче с «Динамо» он получил красную карточку, – рассказывает Тарханов, – а у нас впереди были две игры на выезде, и Радимов, конечно же, был необходим команде. Я тогда довольно резко высказал ему свои претензии, а он вдруг заплакал, стал ругать себя: я, мол, такой-сякой, простите… Я его обнял: «Ладно, всё бывает, ребята за тебя отработают». И партнеры стали его утешать: «Что ты, Владик, успокойся, все будет нормально…»

Я и раньше знал, что Радимов приличный футболист. Когда же пришел в ЦСКА, понял: это талант, и относиться к нему надо очень бережно. Сейчас у нас вся игра идет через него, а это значит, что как футболист он стал мудрее. Я таких игроков не сдерживаю, даю им на поле полную свободу…

В разговоре со мной Радимов, как мне показалось, старался во что бы то ни стало избежать всего, что могло бы показаться хотя бы намеком на хвастовство.

– Что для вас было самым тяжелым в жизни?

– Ходить в школу.

– А как вы учились?

– Если приносил тройку, дома был праздник.

– Ну а пятерки-то у вас были?

– По геометрии. Я запоминал то, что нам объясняли на уроках, но домашние задания не делал.

– Когда вы закончили школу?

– В 16 лет. В том году в «Смене» создавалась команда «Сатурн», и главным тренером туда был приглашен мой первый наставник Марк Рубин. Он взял меня и еще двух ребят. С нами официально заключили контракт, и я стал получать деньги.

– И как вы ими распорядились?

– Отдал матери.

– Как вы считаете, вы многим обязаны своему первому тренеру?

– Конечно. Без него я бы не заиграл. Но главное – это то, что он научил меня быть человеком. Мой характер сформировался под его влиянием. Я ведь не так много времени проводил с родителями: уходил из дома в семь утра, а возвращался в восемь вечера.

– Вряд ли «Сатурн» был пределом ваших мечтаний…

– Я хотел играть в «Зените» – он тогда был в высшей лиге, но в «Зенит» меня не приглашали. А потом из «Сатурна» ушел Рубин – его оттуда убрали, причем совершенно несправедливо. Я решил, что не останусь в этой команде, и как раз в этот момент Геннадий Иванович Костылев пригласил меня в ЦСКА.

До этого я только по телевизору видел Колесникова, Быстрова, Колотовкина, Сергеева… И вдруг оказался с ними на одном поле. Это было, как во сне. Сначала чувствовал себя очень скованно, но потом освоился, потому что все мне помогали.

– Два сезона – в 92-м и 93-м – вы провели в дубле…

– Я, конечно, понимал, что еще молод, но, честно говоря, чувствовал, что могу играть. Однако Костылев думал иначе. И, кстати сказать, он, возможно, был прав. В девяносто третьем я два раза ломал левую ногу, поэтому вторая половина чемпионата у меня полностью выпала. А в 94-м году главным тренером стал Борис Копейкин, и он сразу включил меня в основной состав.

– Вы сказали, что вам все помогали. Но, наверное, кто-то поддерживал больше других?

– С особой симпатией ко мне относился Олег Сергеев. Он всегда говорил: «Твое время придет, ты обязательно заиграешь, причем сразу». И я верил ему, тем более что Сергеев был одним из моих кумиров.

– А кто вам нравится сейчас?

– Томас Хесслер. Вот у кого техника…

– Можно ли чему-то научиться у великих, видя их на экране телевизора?

– Можно, конечно, попробовать повторить какой-то финт, но это не превратит тебя ни в Хесслера, ни в Марадону. В игре все получается непроизвольно. Я, например, никогда не знаю, что буду делать в следующую секунду…

Об этом же мне говорил и Александр Тарханов:

– Радимов почти всегда остается для соперников неожиданным. Его трудно «угадать». Если, скажем, у Цымбаларя есть какие-то коронные финты, то у Радимова их нет. Он действует по ходу, как того требует ситуация.

Думаю, что вряд ли кто-то сравнится с Радимовым в умении переключать скорости. Этим он напоминает мне Федора Черенкова. Радимов вроде бы особенно и не бежит, но вдруг – раз! – взрывается и уходит от соперника.

– Но как же рождаются его непредсказуемые ходы? Что происходит в ту секунду, которая предшествует точному удару или голевой передаче?

– Иногда, – говорит Радимов, – мне кажется, что мои действия кем-то запрограммированы и что в последний момент мне подсказывают откуда-то сверху… Так было, например, в первом туре, когда я забил в самом начале матча в Новороссийске. При подаче углового я почему-то отскочил к дальней штанге. Мяч после серии рикошетов попал именно туда, и мне не составило труда переправить его в ворота.

– Значит, нужно научиться подчиняться случайности?

– Может быть. В этом году, когда мы выиграли у «Локомотива» 1:0, я отдал Карсакову голевую передачу. Хотя если быть откровенным, то на самом-то деле я отдавал пас Ульянову. Но мяч свалился с ноги и попал к Карсакову, который находился один перед воротами.

Защитники «Локомотива», видимо, тоже думали, что я сыграю на Ульянова, поэтому и оставили его одного. В такой удаче для меня есть что-то необъяснимое. Вероятно, главную роль сыграло то, что я верил: эта передача будет голевой, но тем не менее если бы мяч попал к Ульянову, мы вряд ли забили бы гол.

– Вы, наверное, сами удивляетесь тому, что вам, будто под влиянием чьей-то чужой воли, иногда удается сделать на поле?

– Да. Я, например, до сих пор не знаю, как я сумел обыграть двух спартаковцев, а затем еще и вратаря. Все получилось совершенно нелогично. По-моему, спартаковцы не могли даже предположить, что я попытаюсь обойти их у самой линии. Ну а Черчесова я и вовсе не должен был обыгрывать – я должен был отдать пас. Но что-то подсказало мне: надо и его обыграть…

– А как вам удалось забить невероятный гол во встрече со «Спартаком-Апанией»?

– Это был удар отчаяния. До конца матча оставалось девять минут, и силы были уже на исходе. Я решил пробить – и попал…

В разговоре со мной все свои удачи Радимов объяснил случайностью, как будто она постоянный его партнер. Но, может быть, именно уверенность в том, что этот партнер, с которым Владислав за последние годы неплохо сыгрался, не подведет его, и дарит Радимову удивительное спокойствие на футбольном поле?

– Радимов ничего не боится, – говорит Тарханов. – Когда сборная России проводила матч со сборной Шотландии, Владислав вышел на поле всего за две минуты до начала игры – после того как Кирьяков получил на разминке травму. Я боялся, что волнение и страх помешают ему, и потому попросил футболистов постарше – Черчесова и Пятницкого – поддержать Владислава: дескать, если, ошибется, не кричите на него, скажите что-нибудь ободряющее. Но Радимов не ошибся. Сразу почувствовал себя на своем месте.

– Но, может быть, вы в обычной жизни когда-нибудь испытывали страх? – спрашиваю я Владислава.

Радимов задумался, словно мысленно что-то просматривая, а затем уверенно ответил:

– Нет.

– В газетах писали о нескольких случаях, когда вашей жизни угрожала опасность…

– Всё было не совсем так, как писали, но я не хочу об этом говорить.

– Ну а в дорожные-то происшествия вы попадали?

– Да. В конце 94-го года я ехал на своей «шестерке» на базу (тогда я еще жил там). И вдруг задок занесло, и я перевернулся. Правда, мой «жигуленок» снова встал на колеса. Лобовое стекло вылетело, а уже холодно было… Мимо проезжала какая-то машина, водитель остановился и на тросе вытащил меня из кювета. Магнитола в машине продолжала работать, я поставил кассету, включил музыку и спокойно доехал до базы. Страха не было.

– А сколько времени вам нужно, чтобы настроиться на игру?

– Для меня встреча начинается после первого свистка судьи. До этого я ни о чем не думаю и не волнуюсь.

– С кем вы лучше всего взаимодействуете на поле?

– Наверное, с Бушмановым и с Ульяновым.

– Как вам кажется, вы прибавили в этом сезоне?

– Да. В тактике.

– Когда-то тренер тбилисского «Динамо» Нодар Ахалкаци говорил мне, что самое сложное – обучить футболистов тактике.

– Это действительно так. Бывает, что Тарханов говорит нам: «Контролируйте мяч», а мы в азарте идем вперед. В этом году во встрече с «Ротором» за пять минут до конца мы выигрывали 2:0. Что нам стоило удержать этот счет? Встали бы сзади и не дали бы забить. Любая более или менее тактически грамотная команда сумела бы этого добиться. А мы побежали вперед – забивать. И в итоге сыграли вничью – 2:2.

– На что вы обращаете внимание, когда смотрите на соперника, которого нужно обыграть?

– На его ноги и на положение корпуса. Это подсказывает мне, в какую сторону двинуться.

– Бывает ли, что соперники специально стараются разозлить вас?

– Я этого не замечал. Мне достается не больше, чем другим.

– Но на замечания судьям вы не скупитесь…

– Любого человека можно вывести из равновесия. Вспомните. Сколько раз в недавней встрече «Спартака» с «Легией» Цымбаларю били по ногам? А судья так и не достал желтую карточку. Цымбаларь очень спокойный человек, но и он в той игре то и дело руками разводил… Я, может быть, чересчур болезненно воспринимаю иные нарушения, но пусть тот, кто упрекает меня в том, что я кричу на судей, придет к нам в раздевалку после игры и посмотрит на мои ноги…

– Кто для вас самый неприятный защитник?

– Мой друг Рамиз Мамедов. С ним невозможно играть.

– Он что, очень жесткий?

– Нет, очень цепкий.

– Бывает ли так, что после игры вы испытываете чувство стыда?

– Да, если накричишь на кого-нибудь. Потом очень неловко себя чувствуешь.

– Какие у вас претензии к самому себе?

– Головой не умею играть. Правда, это очень больно, когда мяч попадает на голову… Кроме того, физически я недостаточно подготовлен: к концу сезона сил у меня уже не остается.

– Аза что вы могли бы себя похвалить?

– Не знаю. С мячом вроде бы работаю нормально.

– А что вам нравится в себе как в человеке?

– Открытость. И то, что я правду стараюсь говорить.

– Ну а внешностью своей вы довольны?

– Обычно, когда утром смотришь на себя в зеркало, в голове одна мысль: «Ой, да кто же это?» Я думаю, что нет таких людей, которые были бы от себя в восторге.

– Вы легко поддаетесь на обман?

– Нет.

– А были случаи, когда вас предавали?

– Да. Но я о них умолчу.

– Вы вспыльчивый?

– Да.

– Ревнивый?

– Наверное.

– Азартный?

– Да.

– Говорят, вы бываете в казино?

– С Мамедовым пару раз заходили в «Арлекино». Рамиз крупно проиграл, а я не очень.

– Вы уже думаете о том, чтобы уехать за рубеж?

– Иногда. Но из ЦСКА уйду только в том случае, если в наших взаимоотношениях что-то разладится. Сейчас же мне очень нравится моя команда.

– Ну а если вам предложат очень выгодный контракт? Это повлияет на ваше решение?

– Для меня футбол – это сначала игра и лишь потом уже деньги. И если бы, скажем, меня пригласили в какой-то известный иностранный клуб, поставив условие, что меня могут не отпустить на игры в составе сборной России, я бы никуда не поехал.

– В сборной у вас очень сильные конкуренты…

– Меня это не угнетает. Я испытываю радость, когда тренируюсь рядом с такими игроками, как, скажем, Игорь Шалимов. В сборной я многому могу научиться у настоящих звезд. Да, я не в состоянии конкурировать с теми, кто лучше, сильнее меня. Но я знаю: если буду работать, все может измениться…

Когда я спросил Александра Тарханова, видит ли он Радимова в главной команде страны, он ответил, что все тренеры сборной России считают Владислава Радимова игроком основного состава.

– Олег Романцев так ему и сказал, – говорит Тарханов. – Если бы Радимов не был одним из ключевых игроков олимпийской команды, он чаще выступал бы за национальную сборную. Я уверен, что Владислав хорошо подготовится к чемпионату мира и, если не произойдет чего-то непредвиденного, обязательно блеснет там.

– Вы, наверное, – спрашиваю я Владислава, – всё время думаете о футболе?

– Я стараюсь отключаться от него, но мне это редко удается. Никогда не сплю после игры. Могу смотреть телевизор всю ночь или отправиться куда-нибудь с друзьями. Мне жаль тратить время на сон.

– Я знаю, что вы женаты. Скажите, когда вы были влюблены, чувство помогало вам на поле или мешало?

– Помогало, потому что добавляло радости и спокойствия.

– Если бы вы могли пригласить в гости Хесслера или Марадону, вы задали бы им какой-то вопрос, связанный с вашей профессией?

– Нет. В любой компании я стараюсь поменьше говорить о футболе. Если же задал бы какой-то вопрос, то, наверное, о том, что они испытали, победив в мировом первенстве.

– Ну а сами-то вы, наверное, отдали бы полжизни, чтобы стать чемпионом мира?

– Это настолько нереально, что мне нет смысла идти на такие жертвы.

– Если бы вы вдруг выиграли крупную сумму, на что бы ее потратили?

– Устроил бы грандиозный банкет для своих друзей.

– Как вы считаете, вы лидер в команде?

– Нет. У нас в ЦСКА нет своего Онопко. Да, кто-то забил больше мячей, а кто-то сделал больше голевых передач. Но это зависит от амплуа. А так… Каждый может завести команду.

– Что самое трудное в жизни футболиста?

– Всегда играть на максимальный результат.

– Какие профессии, кроме вашей, вызывают у вас интерес?

– Мне очень нравятся фильмы о подводном мире. Смотреть их и интересно, и страшно. Мне бы хотелось познакомиться с людьми, которые снимают такие картины.

– А сами с маской не плаваете?

– Нет.

– Где вы отдыхали в последний раз?

– В Таиланде, в прошлом году, в этом решил никуда не ездить, побыть дома. Летом я иногда сажусь в машину и отправляюсь в деревню к бабушке – это между Москвой и Петербургом. Хожу на рыбалку и – вместе со своим коккер-спаниелем – в лес, за ягодами и грибами. Еще одно очень большое удовольствие – попариться в деревенской бане.

– А если бы надо было выбирать между Таиландом и бабушкиной деревней…

– …Я бы поехал к бабушке. Она молится за меня и много рассказывает о том, о чем я почти ничего не знаю.

– Значит, что-то все-таки знаете?

– Как вам сказать… В этом году, когда у нас не шла игра, мы с Денисом Машкариным пошли, поставили свечки. И после этого ЦСКА одержал семь побед подряд. Не знаю, как после этого не верить…

– Вы подаете нищим?

– Да. И не стараюсь при этом угадать, действительно ли это люди, нуждающиеся в помощи, или мошенники.

…Когда-то джазмен Алексей Козлов так объяснил мне, что такое импровизация: «Если ты в долю секунды представил себе какую-то тему, а потом – пусть даже в течение десяти минут – исполнил ее, это не импровизация. А вот когда ты впервые с изумлением слышишь музыку, которую извлекают из инструмента твои пальцы, вот тогда ты импровизируешь».

Владислав Радимов, видимо, говорил о том же, когда, рассказывая о своих удачах, упоминал о «подсказках сверху» и признавался, что не знает, почему выбрал то или иное решение.

Думаю, что он и не старается понять, как это все происходило. Для него, как мне кажется, важнее другое – вспомнить ощущение таинственного взаимодействия со случайностью. И, кто знает, может быть, этого вполне достаточно для того, чтобы оно вновь возникло на зеленом поле, рождая те импровизационные ходы, которые и приводят в восторг зрителей.