Валерий Минько: как я играю с одной почкой

«Спорт-Экспресс», 30.01.1996

Я спросил Валерия Минько: «Самое ужасное событие в вашей жизни произошло два с лишним года назад, когда вам удалили почку и вы едва не умерли?» В ответ услышал: «Мне было 13 лет, когда в автокатастрофе погиб мой отец. Более страшного потрясения я не испытывал. А то, что почку отрезали… Так ведь жив-здоров и даже в футбол играю. А отца не вернешь».

– Отец и привел меня в футбол, – как обычно, тихо произнес Минько. – Когда смотрели по телевизору матчи нашей сборной, он говорил: «И ты, Валерка, будешь там играть». Я вздыхал: «Ты что, папа, дай Бог в родное барнаульское «Динамо» попасть». А отец ведь прав оказался – сыграл я за сборную. Правда, только за молодежную.

– И последний свой матч в ней вам, наверное, не забыть никогда…

– Да, тем более что журналисты о нем все чаще напоминают. Случилось это в Афинах 18 ноября 1993 года. Первый тайм нашего матча с греками подходил к концу. Был навес справа, и я «приклеился» к своему игроку. Мяч перелетел через нас, я развернулся и уперся в грека, который незаметно мне корпус поставил. И в этот момент кипер наш Помазун пошел на перехват. Он мне бедром по почке-то и ударил. Резкая боль пронзила все тело. Едва до бровки дополз. Тут же и свисток на перерыв дали. Пришел в себя в раздевалке и пошел второй тайм играть.

– С такой-то адовой болью?!

– Да боль уже терпимая была – как после обычного ушиба. С такой играют. А вот вечером в гостинице почувствовал, что с почкой что-то неладное происходит. Поехали в госпиталь. Греки осмотрели и говорят: обычная, мол, гематома. И, успокоившись, я полетел в Москву.

– Совсем худо почувствовали себя уже дома?

– Я как домой зашел – сразу горячую ванну принял. А этого-то, как потом выяснилось, ни в коем случае нельзя было делать. В 4 часа утра стал терять сознание. Жена предложила «скорую» вызвать, но я сопротивлялся, думал, обойдется. Жена, однако, настояла. По дороге в больницу я понял, что без операции уже не обойтись.

– Слышал, она была крайне тяжелой?

– Так ведь врачи не знали сначала, что резать. Говорят, аппендицит разорвался. Я, теряя сознание, объяснял, что всё дело в почке, показывал место, куда пришелся удар, а мне в ответ: «Кого, мол, парень, лечишь?» Помню, очень спать хотелось – ничего с собой поделать не мог. И когда на операционный стол уложили, все было безразлично. Боли не чувствовал.

– Но проолерировали-то вас все-таки успешно?

– Только пустив в ход скальпель, врачи увидели, что произошел разрыв почки в трех местах. Было сильное кровотечение. Срочно вызвали хирурга-уролога. Он приехал только через два часа. А я, разрезанный, все это время лежал на операционном столе. Об этом мне позже Марк Семенович Лихтер рассказал, который меня оперировал. А потом добавил: «Еще немного – и никакая помощь тебе уже не понадобилась бы. В самое время успели».

– Когда узнали о том, что вам удалит почку?

– На второй день из Барнаула приехали мама и старший брат. Они мне всё и рассказали.

– И вы?..

– Первая мысль: с футболом покончено навсегда. И сразу внутри все оборвалось. Я перестал понимать, что происходит вокруг.

– А будущее каким рисовалось?

– Подумал: может, с братом поработать? Он фермер, у него под Барнаулом свое хозяйство. Да не пропал бы я, работу нашел.

– Но, слава Богу, в, фермеры из футболиста вам переквалифицироваться не пришлось.

– Когда из реанимации перевели в палату, Лихтер обнадежил: «Если хочешь играть в футбол – будешь играть. Только не торопи события». Больше я уже не унывал. Друзья навещали каждый день. Заходили и тогдашние руководители ЦСКА – Мурашко, Копейкин.

– По разговорам не чувствовали, что вы для них уже отрезанный ломоть?

– Наоборот, они говорили: «Если не сможешь играть, найдем тебе место в клубе, детей будешь тренировать». И зарплату исправно платили все месяцы, пока болел. А в январе взяли на сбор в Чехию, хотя я только из больницы вышел. Правда, перед ребятами неудобно было, получалось ведь, что паразитом еду. Сказал им об этом. А они обиделись: «И откуда у тебя такие мысли!»

– Насколько я помню, РФС должен был выплатить вам страховку – 10 миллионов рублей.

– Да, я получил эти деньги.

– Когда с вами случилась беда, прошел слух, будто министр обороны Грачев подписал указ о предоставлении вам квартиры. Правда?

– Вообще-то по контракту квартира мне была положена еще двумя годами ранее. Но что-то там в клубе не получалось. Не знаю, может, Грачев здесь и ни при чем, но вскоре я, а потом еще несколько ребят получили квартиры.

– Как близкие отнеслись к вашему возвращению в футбол?

– Никто из тех, с кем я советовался, не отговаривали меня. У меня был шанс вернуться – и я не мог его не использовать.

– Вы знали, что после такой же травмы когда-то вернулись в футбол Михаил Огоньков и Михаил Ермолаев?

– Да, а недавно врач ЦСКА Чачаев рассказал, что сейчас во второй лиге также два человека с одной почкой играют. А в конце прошлого года мне позвонил из Екатеринбурга бывший футболист «Уралмаша» Машнин. Совета спрашивал – ему лет пять уже как почку удалили, но он до сих не может решиться играть.

– Когда вы начали тренироваться?

– В феврале, в манеже. Уставал страшно. Просыпался ни свет ни заря – мчался анализы сдавать. Потом на тренировку. Минут 10 кросс побегаю – и опять в диспансер на анализы. Если все было хорошо, вечером уже 11 минут бегал. И так в течение трех месяцев. Потом наконец-то разрешили тренироваться вместе с командой.

– Вашу судьбу, знаю, решала специальная медицинская комиссия. Кто в нее входил?

– Белаковский, по методике которого я эти самые три месяца занимался, два врача ЦСКА и Лихтер. Они подписали бумагу, что в случае чего несут за меня ответственность. А играть я могу только в специальном корсете, который единственную мою почку оберегает. Внутри корсета вставлены жесткие пластины, а под ними материал типа поролона. Я к нему уже привык. Как-то после матча в раздевалке увидел, что одна пластина лопнула, хотя в игре ничего не заметил. Пришлось новую поставить.

– Ваш первый матч после перерыва был первым и для Тарханова в роли главного тренера ЦСКА. Совпадение?

– Я не думал, что выйду тогда в основном составе. Если честно, в тот день на него и не тянул. С командой ведь до этого всего недели три тренировался. И в середине второго тайма, естественно, здорово подсел – заменили. Но когда брел в раздевалку, армейские фанаты кричали с трибун: «Молодец, Валера, мы в тебя верим!» И после матча все поздравляли – ребята, Тарханов.

– Тарханов дает вам какие-нибудь послабления?

– На второй день после матча, я только легкий кросс на тренировке бегаю и иду в баню. Лишний день отдыха получается.

– А в еде какие-то ограничения существуют?

– Соленую, острую пищу редко ем. После игры кружку пива всегда выпиваю. А что-то более крепкое даже в отпуске себе не позволяю. Раньше, пару лет назад, – мог. А теперь просто не вижу в этом необходимости.

– В церкви бываете?

– Конечно, я же крещеный. Мама, когда меня прооперировали, часто ходила в церковь – свечку ставить. Вообще я после случившегося больше стал в Бога верить. Чувствую, он меня поддерживает. Перед выходом на поле всегда крещусь, но стараюсь это делать незаметно.

– Давно хотел спросить: почему вы на поле под разными номерами появляетесь?

– Вообще-то раньше я всегда под пятым номером играл. Но пока болел – его Мамчур занял. После того рак уехал Сергеев, я надел его «девятку». Но у нас не одинаковые размеры попадаются в разных комплектах формы. Например, красная «девятка» мне впору, а белая мала. У Антоновича наоборот. Вот и приходилось на «семерку» меняться.

– Как вы отдыхаете?

– Люблю погулять по ВДНХ, то есть по ВВЦ по-нынешнему. Или с друзьями в хоккей поиграть. В отпуске заглядываю в ночные клубы. Стараюсь каждый день от жизни брать максимум удовольствия. Терпеть не могу лежать на диване, уткнувшись в телевизор. В декабре вот с Димой Карсаковым взяли жен и поехали в Египет. Посмотрели пирамиды – это что-то фантастичное! Когда по лестнице спускались к гробнице фараона, с каждым шагом становилось тяжелее дышать. И такой страх меня обуял: вдруг сейчас все рухнет?

– В ЦСКА хватает звезд, от которых болельщики сходят с ума. Но вы, уж извините, не из их числа. Не обидно?

– Но ведь у меня нет такой техники, как у Радимова или Карсакова, которая заводит фанатов. Тем более я защитник, и мои обязанности, следовательно, куда скромнее, чем у этих игроков. Да, я таскаю рояль, а Радимов на нем играет. И ничего обидного для себя в этом не вижу. Кто-то ведь должен черновой работой заниматься. Так что на роль звезды я не подхожу.

– В ЦСКА вы уже семь лет. Какой сезон стал самым удачным?

– Наверное, прошлый. Я не видел смысла возвращаться просто ради возвращения. А то ведь и подумать могут: пришел, мол, парень потусоваться да денег скопить. Может, это подхлестнуло, и наконец-то пришли стабильность и уверенность, которых так не хватало прежде.

– Я доволен тем, как Валерий отыграл этот сезон, – говорит главный тренер ЦСКА Александр Тарханов. – Обидно, что в конце он получил травму – надорвал заднюю мышцу бедра. Это была потеря. Думаю, играй Минько, и мы бы не уступили московскому «Спартаку», «Алании», не упустили бы за пять минут до конца победу в Волгограде.

– Тарханов рассказал мне, что в конце августа вас приглашал испанский «Альбасете». Испанцы знали, что у вас одна почка, но все равно были готовы купить без предварительного просмотра. Но вы отказались. Почему?

– Тарханов не собирался препятствовать моему отъезду. Я сам сразу заявил, что никуда не поеду. Еще в больнице врачи сказали, что полностью оставшаяся почка сможет приспособиться к «двойной нагрузке» через три года. Этот срок еще не прошел. Тогда же получалось, что, отыграв почти весь сезон в России, мне предстояло без передышки броситься в испанский чемпионат. А легионер ведь должен быть на голову выше остальных – так что об отдыхе можно было и не думать. Поэтому отказался. И, кстати, ничуть не жалею. Вы можете не верить, но у меня предчувствие, что через пару лет будет предложение из-за границы не хуже альбасетского.

– Минько всего 24 года, – говорит Тарханов. – И то, что он еще способен вырасти как игрок, у меня не вызывает сомнений. В первый испанский дивизион просто так приглашать ведь не будут, верно?