Леонидас: «Мой друг Джованни сказал, что я сумасшедший»

«Спорт-Экспресс», 06.11.1996

– Знаешь, кого мы купили в Бразилии? – Александр Тарханов хитро прищурился и» окинув меня победоносным взглядом, произнес:

– Леонидаса.

Признаться, поначалу я решил, что это розыгрыш. И лишь после того, как Тарханов уже начальственным тоном добавил: «Завтра вечером поедешь в аэропорт его встречать», – понял, что это вовсе не шутка.

По дороге в Шереметьево я вспомнил, как мы с главным тренером ЦСКА в конце ноября прошлого года смотрели в Бразилии матч «Коринтианс» – «Флуминенсе». Для «Коринтианса» игра складывалась тяжело – соперники безраздельно хозяйничали на поле, и наверняка для хозяев все плохо кончилось бы, если бы не Леонидас. Он, словно тайное оружие, появился на поле во втором тайме и своими нестандартными, непредсказуемыми ходами поверг оборону «Флуминенсе» в шоковое состояние. Торсида безумствовала. Она яростно поддерживала молодого игрока, чей дриблинг, передачи и удары по воротам, после которых мяч, будто управляемый снаряд, неизменно летел в рамку ворот, произвели на Тарханова сильное впечатление.

– Такой игрок нам бы не помешал, – улыбнувшись, заметил он после третьего кряду пушечного выстрела Леонидаса по цели.

Тогда, в ноябре девяносто пятого, приглашение в Россию бразильского профи из премьер-лиги казалось несбыточной мечтой. Но в июле нынешнего года в ЦСКА впервые в истории отечественного футбола появился легионер-профессионал из страны четырехкратных чемпионов мира.

С тех пор минуло три месяца…

Я напоминаю об этом Леонидасу в самом конце нашего разговора. А потом спрашиваю:

– Что было самым трудным для вас за это время?

– Самым трудным? Адаптация. К русской стране. К русскому футболу. К русским игрокам. Это теперь я знаю, что они ждут от меня и что мне ждать от них. И сейчас мне порой становится смешно от того, что еще совсем недавно наводило ужас. Как это было в Нижнем Новгороде накануне матча с «Локомотивом». Это был мой первый выезд за пределы Москвы.

– Неужели знакомство с этим старинным русским городом произвело на вас столь удручающее впечатление?

– Нет, город на берегах Волги из окна автобуса мне понравился. Но отель был мрачным, как тюрьма, а его убогое, более чем спартанские номера походили на двухместные камеры. В Бразилии даже футболисты второго дивизиона, не говоря уже о премьер-лиге, где я играл, останавливаются, за редким исключением лишь в пятизвездных гостиницах»

– Да, это вам не Рио-де-Жанейро…

– …и не Сан-Паулу. Я поймал себя на этой мысли в ресторане за обеденным столом, из-за которого вышел Голодный, как бродячий пес. Я не притронулся ни к салату, ни к супу, ни к бифштексу. Все эти блюда были обильно посыпаны луком, который на дух не переношу. «Господи, куда меня занесло!» – думал я, не подозревая, что самое страшное ждет еще впереди, на тренировке. Уж не знаю, кто пасся на том стадионе – лошади или коровы, но на поле живого места не было – сплошные выбоины, рытвины и кочки. Мяч совершенно не слушался ног, и в конце тренировки, отчаявшись с ним бороться, я дал волю эмоциям. Сел на землю, закрыл лицо руками и расплакался как ребенок. Мне казалось, что это самый черный день в моей жизни.

– Однако на следующий день – и я тому свидетель – вы летали как на крыльях. Недаром за 20 минут до конца матча вы покидали поле под восторженный рев нижегородской торсиды.

– О, это были прекрасные мгновения, и они никогда не сотрутся в моей памяти. А вы помните, какое, почти бразильское, солнце согревало нас в тот день?

– Помню, помню. Кстати, в команде шутят, что это вы привезли с собой такую теплую, замечательную осень.

– Разве осень может быть замечательной без солнца? Нет, у вас давно наступили холода, каких в Бразилии не бывает. Но я же знал, что не в Африку еду, а в Россию. И готов к любым капризам погоды. Пожалуй, акклиматизироваться в новой стране, ни капельки не похожей на ту, где я родился и вырос, оказалось легче, чем привыкнуть к российскому футболу.

– По-моему, вы несколько преувеличиваете. В конце концов и поле таких же размеров, и ворота, и мяч круглый…

– Но мышление-то разное.

– В этом и заключается вся разница?

– Не только в этом. Футбол в Бразилии – это техника. Футбол в России – это сила.

– Но сегодняшние бразильцы практически не уступают европейцам а атлетизме.

– Сегодня не уступают, А еще вчера это было одной из основных причин неудач бразильцев на чемпионатах мира. Но мои соотечественники все-таки спохватились и, засучив рукава, взялись за физподготовку. Однако и техника при этом не пропала.

– По-вашему, мы здорово отстаем а этом компоненте футбола?

– Вы меня неверно поняли. Да, в России – силовой футбол, но это не значит, что российские футболисты не техничны. Но у вас техника – приобретенная, а у нас – врожденная.

– Поэтому и тренировки носят различный характер?

– Тут разница существенная. В России много упражнений, ограничивающих пространство, движение, касание мяча. В Бразилии на тренировках игрокам дается больше свободы.

– Возможно, таким образом наши тренеры стремятся восполнить пробелы в технике?

– Возможно. Но лично я до сих пор к некоторым упражнениям привыкнуть не могу.

– Какое из них самое нелюбимое?

– Мне бы не хотелось распространяться на эту тему. Ведь тренировки – это часть моей работы, в ходе которой я должен выполнять все требования тренеров.

– В таком случае – ваше любимое упражнение?

– Двухсторонняя игра. От нее я получаю наибольшее удовольствие.

– Вы стремитесь проявить себя на тренировке с наилучшей стороны или считаете, что тренер оценит вас по непосредственному вкладу в игру?

– Я твердо знаю: чтобы хорошо играть, надо выкладываться на тренировках. И, как и другие игроки, стараюсь это делать. Правда, иной раз возникают проблемы, которые мешают мне сосредоточиться на занятии и извлечь из него максимальную пользу.

– Значит, любые проблемы мешают футболисту хорошо тренироваться и играть?

– Эго зависит от личности игрока, оттого, как устроена его голова.

– А как устроена она у вас?

– Бели у меня с утра появляются какие-то проблемы» то мне трудно выбросить их из головы. И они мешают нормально прожить этот день.

– Что вы знали о России, прежде чем приехали сюда? Какой вам она представлялась?

– Я полагал, что в России больше военных, чем штатских. И в Москве ожидал увидеть на каждом углу человека в солдатской форме с автоматом в руках. И все потому, что по бразильскому телевидению в репортажах из России очень часто показывают стрельбу – на улицах, на дорогах, в воздухе. Но оказалось, что все это далеко от Москвы. И в других городах, где мы играли, войной тоже не пахнет. И еще думал, что в России кругом снег, и я сразу утону в сугробах. Наверное, если бы я прилетел зимой, так бы око и было.

– Откровенно говоря, я и до нашего разговора отчетливо представлял различие в климатических условиях России и Бразилии.

– В таком случае вы, быть может» никогда и не задумывались над тем, чем отличаются бразильцы от русских?

– Не задумывался.

– Так вот бразильский народ – очень веселый. У нас круглый год светит солнышко, и настроение у людей всегда хорошее. Бразильцы очень доверчивы. Ты знакомишься с новым человеком, говоришь с ним час, другой – и вы расстаетесь друзьями. Естественно, такие отношения рушатся так же быстро» как и завязываются. В России – я это уже понял – люди стараются держаться друг от друга на расстоянии. Но если ты к кому-то долго испытываешь добрые чувства и подтверждаешь это не столько словами, сколько поступками, то тебе непременно отвечают взаимностью. У русских мало друзей. Зато они настоящие.

– Вы пришли к такому выводу, сравнивая взаимоотношения в бразильских клубах и а ЦСКА?

– Пожалуй, да. Например, мне с Самарони понадобился не один день, чтобы войти в доверие к русским игрокам. И многие из них стали для нас близкими людьми. В бразильских командах в этом плане все гораздо проще. Приходит новичок, в раздевалке, как всегда, шумно и весело – в очередной раз над кем-то подшутили. Новичок рассказывает про какой-то аналогичный розыгрыш, который произошел с ним в прежней команде. И с этой минуты он – уже свой парень.

– А вы в ЦСКА чувствуете себя своим парнем?

– Сейчас – да. А на первых порах… Мне трудно судить, как ко мне относились сначала, ведь я не знал ни одного русского слова и, естественно, не понимал, что обо мне говорили. Похоже, мне в ЦСКА были все-таки рады и приняли хорошо. Но прошло немало времени, прежде чем я наладил нормальные отношения с партнерами, такие отношения, какие должны быть между людьми, делающими общее дело.

 – Насколько доя вас важно, как к вам относятся игроки, тренеры, врач, массажист?

– Для меня это чрезвычайно важно. Правда, бывают дни, когда я замыкаюсь на своих проблемах и совершенно не думаю о том, как выгляжу со стороны и как ко мне относятся окружающие.

– Все ли в команде относятся к вам в одинаковой степени хорошо?

– Нет, не все. Вероятно, кому-то в ЦСКА я не нравлюсь. Я догадываюсь, кому именно, и мне иногда хочется подойти к этому человеку и поговорить с ним по-мужски один на один. Уверен, после такого разговора я больше не увидел бы в его взгляде недоброжелательности. Но, увы, я способен произнести вслух лишь десять-пятнадцать слов и не могу выразить свои чувства и мысли. А вовлекать в такой диалог переводчика по меньшей мере бестактно.

– В какой момент вы ощутили, что нужны команда, если вообще это ощутили?

– Я решил, что нужен этой команде, когда начал забивать. После каждого гола меня окружали, обнимали, поздравляли, подбадривали. Я попадал в кольцо друзей, которых теперь в ЦСКА у меня немало.

– Вы сравнительно быстро для бразильце освоились в России. А в каких странах, если пофантазировать, это произошло бы еще быстрее?

– В Италии или Испании. Во-первых, мне было бы понятно, о чем говорят вокруг, поскольку испанский и итальянский языки похожи на португальский. Во-вторых, там более теплый, чем в России, климат. И, наконец, итальянцы и испанцы – такие же веселые и общительные люди» как бразильцы.

– В Испании или в Италии вам поиграть, по всей вероятности, еще предстоит. А в России вы играете и забиваете уже сегодня. Кстати, какие из забитых вами голов а ворота соперников ЦСКА вы считаете самым красивым и наиболее ценным?

– Самый красивый гол я забил в Нижнем Новгороде, а самым ценным для меня был первый мяч за ЦСКА. Я забил его в день своего дебюта в матче с «Уралмашем», когда во втором тайме вышел на замену. Я посвятил этот гол торсиде. Она горячо приветствовала меня, и я пережил незабываемую эйфорию.

– Значит, вам не безразлична реакция болельщиков на вашу игру?

– Конечно, нет. Мне очень приятно, когда торсида аплодирует, услышав перед началом игры мою фамилию. Я доволен тем, что меня узнают на улице, жмут руку, берут автографы. И все потому, что своей игрой я приношу людям радость. Такую же, как певец на сцене, когда восхищенный партер, стоя, аплодирует своему кумиру.

– Я слышал, что именно так приветствовали вас болельщики на хоккейном матче.

– В ледовом дворце все было именно так. И эти минуты тоже запали мне в душу.

– Вы впервые были на хоккее?

– Впервые в жизни. Потрясающее зрелище. Я был поражен игрой вратаря ЦСКА и защитника под седьмым номером. Особенно после того, как узнал, сколько ему лет.

– Это вы про Алексея Касатонова говорите и про вратаря Максима Михайловского. Не познакомились с ними?

– Не успел. Но на следующем матче обязательно познакомлюсь, И попрошу вратарскую клюшку. В Бразилии все с ума сойдут от зависти.

– Я заметил, что вас узнают на только а Москве, но и в Сочи, в Калининграде. И везде выстраиваются очереди за автографами. Чем вызвана такая популярность – отличной игрой или бразильским происхождением?

– Я бы и сам хотел узнать ответ на этот вопрос. Вероятно, есть люди, которым нравится моя игра, а есть те, которым Леонидас симпатичен лишь потому, что он – бразилец.

– В своих первых российских интервью вы не раз заявляли журналистам, что приехали а Москву, чтобы помочь ЦСКА стать чемпионом. Можете ли вы теперь сказать, что сделали для этого всё от вас зависящее?

– Вне всякого сомнения, мне не удалось показать всего, что хотел, на что способен. Я приехал сюда после отпуска, довольно много времени ушло на адаптацию, и потому ни одного матча за ЦСКА я не сыграл на своем привычном уровне, на том уровне, который позволял мне выступать за «Гремио» и «Коринтианс». Уверен, что следующий сезон в ЦСКА будет для меня другим. Я пройду вместе с командой предсезонную подготовку, обрету хорошую физическую форму и смогу сыграть на все сто процентов.

– Вы болезненно воспринимаете свое пребывание в резерве или же стараетесь посмотреть на происходящее глазами тренера?

– Если Тарханов предпочитает мне других легионеров – Самарони или Янкаускаса – значит, они находиться в лучшей форме.

– Когда вы ехали сюда, то знали, что кроме вас а ЦСКА будет еще один бразилец?

– Знал. И хорошо, что им оказался такой симпатичный и неунывающий парень, как Самарони.

– А если бы перед отъездом в Москву вас предупредили, что вы будете единственным бразильцем в ЦСКА, что тогда?

– Я бы семь раз подумал, ехать или нет. Правда, сейчас это обстоятельство меня уже не волнует. Во-первых, я уже общаюсь с остальными игроками, а во-вторых, у меня контракт на три года, и надо выполнять все его условия.

– Какие чувстве вы испытываете после матча, который команда выиграла, но вы не были первой скрипкой в игре?

– Команда состоит не из одного-двух игроков, а из шестнадцати-семнадцати. И для меня гораздо важнее, чтобы эти шестнадцать уехали домой в праздничном настроении. А это может произойти только при одном условии: если команда победила. И в этом случае независимо ни от чего я всегда испытываю удовлетворение.

– Для чего вообще вы выходите на поле?

– Для того чтобы честно выполнить свою работу. Ту работу, за которую мне платят деньги.

– А если ваш рабочий день завершится неудачей – долго ее переживаете?

– Не то чтобы долго, но болезненно. Впрочем, если я полностью выложился в игре, то и сердце ноет не так сильно.

– Какое поражение ЦСКА в сезоне-96 вы считаете самым обидным?

– Таких неудач три: с «Крыльями Советов», «Спартаком» и «Балтикой».

– Вы видали почти все российские команды. Какое впечатление они на вас произвели?

– За три месяца я убедился, что в России есть большие клубы: «Спартак», «Алания», ЦСКА. Хуже знаю «Ротор», но о нем нередко говорят и пишут в восторженных тонах.

– Зато с ЦСКА вы познакомились вплотную. Ваши впечатления?

– ЦСКА – очень молодая команда. К тому же в разгар сезона в ней появились новые игроки. Оки еще не притерлись друг к другу, и от этого игра не всегда выглядит отшлифованной. А недостаток опыта приводит к тому, что после серии побед над сильными клубами мы можем уступить середняку или аутсайдеру. А чтобы стать чемпионом, нужна стабильность.

– Мне кажется, что свою лучшую игру вы показали не на футбольных полях России, а в Голландии. Почему 45 минут в Роттердаме получились для вас особенно яркими?

– На роттердамском стадионе я чувствовал себя почти как дома. Был теплый вечер, было прекрасное мягкое поле, а многочисленная торсида на трибунах напоминала бразильскую. А потом для меня играть против «Фейеноорда» – это все равно, что против «КамАЗа» или «Уралмаша». Бразильцы вообще не испытывают комплекса ни перед европейскими, ни перед латиноамериканскими клубами.

– Говорят, что в Бразилии мальчишки рождаются футболистами, и вы сами это подтвердили. У вас тоже в детстве не было иной мечты, кроме как стать игроком-профессионалом?

– Я не был исключением. Мой отец безумно любит футбол, сам играл на любительском уровне» и было бы странным, если бы мы со старшим братом вдруг увлеклись каким-нибудь другим делом.

– Вы с утра до вечера гоняли мяч?

– Нет, в свободное от футбола время я еще двенадцать лет посещал школу.

– Любопытно, а в школе вам иногда показывали желтые или красные карточки?

– Случалось. Хотя я был неплохим учеником, но в разных розыгрышах, подначках всегда участвовал. Например» вызовут нашего товарища к доске, а мы подменим его дневник с отличными оценками на тот, в котором сплошные «неуды». На следующий день он приходит и рассказывает, какую взбучку устроили ему родители прежде, чем разобрались, что к чему. Бывало, что за иные шалости и из класса выставляли. И тогда я брал мяч, шел на поле и, как сейчас, в одиночку раз по сто бил по воротам – штрафные отрабатывал.

– А если бы вы почувствовали, что вам не дано хорошо играть а футбол?

– Тогда я бы стал ветеринаром. Кстати, моя сестра – биолог.

– Вы так любите животных?

– Я их обожаю. Особенно собак и птиц. У нас дома жила бельгийская канарейка.

– В клетке?

– В клетке. Но, видимо, ей жилось неплохо, если по утрам она пела и своим пением вдохновляла меня на футбольные подвиги.

– Но, неверное, все ваши сверстники были готовы не подвиги ради футбола?

– Подвиги совершают только личности. И только личности становятся в Бразилии профессиональными футболистами. Все остальные могут тоже играть в футбол, но только для себя, в свое удовольствие – во дворе или на пляже.

– И все-таки при такой колоссальной конкуренции пробиться наверх очень непросто. Что для этого необходимо?

– Ежедневно работать и совершенствоваться. Ведь даже самый дорогой алмаз – это еще не бриллиант. Его нужно долго и тщательно обрабатывать прежде, чем он украсит красивую женскую руку. И футбольным талант должен пройти через тысячи изнурительных тренировок и сотни тяжелейших игр прежде, чем ему будет поклоняться торсида.

– Вероятно, и ваша дорога в «Гремио» была непростой?

– Разумеется. И о ней можно долго рассказывать.

– А если в нескольких словах…

– Я начинал с юношеских команд «Гояс» и «Ботафого» из Сан-Паулу. И, видимо, начало было неплохим, раз меня заметили и пригласили в «Гремио». Вообще в Бразилии селекционная работа на очень высоком уровне. Ни один одаренный молодой игрок не остается незамеченным, в каком бы отдаленном уголке Бразилии он ни обитал.

– В каком возраста вас приметили селекционеры «Гремио»?

– Мне было около девятнадцати.

– Каким было наивысшее достижение клуба в тот период, когда вы в нем играли?

– Вместе с «Гремио» я выиграл Кубок Бразилии.

– Вы не жалеете, что покинули «Гремио»? Ведь осенью 1995 года «Гремио» встречался с «Аяксом» в Японии в матче за Межконтинентальный кубок.

– Дело в том, что «Коринтианс» предложил мне лучшие финансовые условия. В тот момент, кстати, ушли многие игроки. И тогда Луис Филиппе Сколари, тренер «Гремио», взял в команду футболистов, которые не подходили «Фламенго», «Васку да Гама», «Сан-Паулу». Они недорого обошлись клубу, но благодаря искусству тренера «Гремио» дошел до финала Межконтинентального кубка. В тот день я болел за «Гремио» и в первую очередь за тех четверых футболистов, включая вратаря Данрлея, с которыми не раз вместе выходил на поле.

– Каково, на ваш взгляд, самоа существенно» отлично «Коринтианса» от «Гремио»?

– Сложный вопрос, поскольку речь идет о двух великих бразильских клубах. В «Коринтиансе» меня восхищала торсида. Она всегда была двенадцатым игроком команды.

– Вы сразу оказались в основном составе «Коринтиаиса»?

– Нет, поначалу я выходил на замену. Особенно удачно вошел в игру в матче с «Флуминенсе», том самом, который видел Тарханов. После этой игры мне дали футболку с десятым номером (под ним в Бразилии играл мой кумир Зико), и полгода, то есть до отъезда в Россию, я выходил в стартовом составе.

– Значит, тренеры были вами довольны?

– Выходит, так. Я старался их не разочаровывать: забивал, раздавал пасы. На турнире четырех клубов – «Крузейро», «Сантоса», «Гремио» и «Коринтианса» – у меня все получалось. И после его окончания меня признали лучшим игроком турнира.

– Какие голы, забитые в Бразилии, вам особенно дороги?

– Играя за «Коринтианс», я забил «Крузейро», а играя за «Гремио», забил в ворота «Сан-Паулу». В этих матчах мы пропускали первыми, но я спасал свою команду от поражений.

– Вам доводилось играть на «Маракане»?

– Мне дважды посчастливилось играть на «Маракане» за «Гремио» – против «Фламенго» и «Васку да Гама» (оба раза была ничья – 2:2). На этом громадном стадионе – необыкновенная, ни с чем не сравнимая атмосфера.

– С кем и против кого из знаменитых бразильцев вам довелось играть?

– Я играл вместе с Марселино Эдмундо, Зе Элиасом, Сельо Силвой… А с Ромарио, Савио, Джованни, Ривалдо, Амаралом мне приходилось встречаться на поле как с соперниками.

– Некоторые из них играли в Москве со сборной России.

– Да, я был на этом матче. А после игры в раздевалке минут двадцать разговаривал с Джованни, Зе Элиасом, Нарсиао.

– О чем, если не секрет, вы говорили?

– Они рассказывали о себе, спрашивали о моих делах в ЦСКА и признались, что были поражены, когда узнали о моем отъезде в Россию. «Ты сумасшедший!» – сказал мне Джованни.

– Вы не обиделись?

– Ну что вы! Во-первых, на друзей не обижаются, а во-вторых, Джованни имел в виду не российский футбол, а дикие российские морозы (он-то сам в Испанию, в «Барселону» уехал). Ну а для того, чтобы зимой мне было потеплее, Джованни подарил мне свою футболку с эмблемой Бразильской федерации футбола у самого сердца.

– А футболку «Коринтианса» вы с собой привезли?

– Нет. Я же игрок ЦСКА. Как я могу прийти на тренировку в Архангельском в футболке другого клуба?

– Ну а дама в Сан-Паулу она хранится?

– Дома у меня штук пятьдесят футболок «Коринтианса». В команде нам на каждую игру давали две футболки и еще семь в начале месяца. И, естественно, никому не приходило в голову забирать их назад.

– Но что-то, кроме мяча, в Москве должно напоминать вам о Бразилии?

– О Бразилии мне напоминает музыка. Я обожаю народные песни. Я слушаю их дома, подпеваю, пританцовываю. А в Калининграде, накануне игры с «Балтикой», по телевизору какая-то русская девушка неожиданно запела «Рио, Рио-де-Жанейро!» А в следующее мгновение на черно-белом экране появилось карнавальное шествие. Я скачала обомлел, потом встал на колени, обнял телевизор и прошептал по-русски: «Я очень люблю тебя, те-ле-ви-зор!»

– А быть может, вы споете мне сейчас что-нибудь по-русски?

– Пожалуйста. «Не го-во-ри, что не лю-бишь ме-ня!»

– Браво, браво! Выходит, вы западной музыке предпочитаете российскую эстраду?

– Меня приводит в восторг разная музыка. Например, такая, какая звучит в исполнении группы «Скорпионе» или «Ю-Ту».

– Какую книгу вы берете в руки, чтобы погрузиться в чтение и забыть о всех проблемах?

– «Донна Флора и два ее мужа» Жоржи Амаду. Лихо закрученный сюжет. А в детстве я с удовольствием перечитывал «Трех мушкетеров» и каждый раз заново восхищался смелостью и отвагой Д’Артаньяна.

– Вы причисляете себя к смельчакам?

– Конечно, если я получаю наивысшее наслаждение от американских и итальянских «смертельных» аттракционов в московском парке культуры.

– А от чего в Москве вы еще получаете удовольствие?

– От зоопарка. Там столько северных зверей! Ну где еще я бы увидел белого медведя, если не в России. Разве что в Бразилии по телевизору.

– Вы смотрите по телевизору бразильские сериалы?

В Бразилии я никогда их не смотрел. А здесь иной раз бывает. Не потому, что мне вдруг понравились мыльные оперы. Просто хочется услышать родную речь, увидеть знакомых актеров.

– В этот момент вас не тянет дамой, в Бразилию?

– Я стараюсь не давать волю ностальгическим чувствам. Ведь я твердо решил: вернусь в Бразилию лишь после того, как выполню свою миссию в России.

– Но одно дело – разум, другое – сердце. Сердцу, как у нас говорят, не прикажешь.

– А сердце у меня в Бразилии. В России только голова.

– Тогда подумайте ею хорошенько, прежде чем ответить на последний вопрос. Если бы вы заранее знали о тех трудностях и проблемах, с которыми вам придется столкнуться в России, рискнули бы совершить свой вояж за тридевять земель или предпочли бы остаться в Бразилии?

– Без сомнения, я бы все равно поехал открывать для себя Россию…

На этом, наверное, любой журналист, поблагодарив собеседника за откровенный разговор в его уютной квартире неподалеку от Киевского вокзала за чашечкой бразильского кофе, поставил бы точку. И я бы сделал то же самое, если бы не стал непосредственным свидетелем того, насколько непростыми выдались для Леонидаса эти первые три месяца на российской земле – такой загадочной для юного бразильца.

В Москве все для него было чужим: и климат, и еда, и язык, и люди. И футбол во многом не походил на тот, в который он играл прежде. К тому же часть игроков новой команды встретила его настороженно: мол, хороший бразильский футболист в Россию не поедет, а от посредственного – какой толк? Он, конечно, мог бы на досуге в Архангельском для лучшего знакомства взять и включить видеокассету с впечатляющими фрагментами своей игры на полях Бразилии. Но Леонидас твердо решил начать, что называется, с нуля и доказать, что он – истинный бразилец на футбольных полях России.

Леонидас провел на них в матчах нашего первенства 515 минут. И забил шесть голов (еще один – в Кубке УЕФА исландскому «Акранесу»). Три мяча после его ударов влетели в ворота соперников в самые трудные для ЦСКА минуты, когда соперники вели в счете. Это ли не лучшее свидетельство бойцовского характера бразильца!

Нет, он приехал в Москву вовсе не для того, чтобы отнимать славу у лидеров ЦСКА, которые, как показалось не только мне, иной раз предпочитали вяло пасовать поперек поля друг другу, нежели отдать мяч вперед внезапно освободившемуся от опеки бразильцу. Он приехал, чтобы вместе с новыми партнерами вернуть былую славу ЦСКА – клубу, чью историю он уже знает совсем неплохо.

Да, это были самые сложные три месяца в его пока еще короткой карьере футболиста-профессионала. А в том, что она будет долгой, лично у меня нет никаких сомнений. Долгой и яркой. Как те сорок пять минут матча с «Фейеноордом» в Роттердаме, где всем стало ясно, кто чего стоит.