Евгений Варламов: «Есть плюсы в любом минусе»

«Мой футбол», 05.02.2003

«Попытка вернуться в большой футбол после тяжелой травмы – сущий кошмар», – говорил Юрий Тишков (пусть ему земля будет пухом), который так и не сумел восстановиться после страшного перелома ноги. «Это поятоянная боль, работа через боль, отчаяние, когда боль не проходит и злость на самого себя, что ничего тут поделать не можешь», – вспоминал Юрий.

Защитник ЦСКА Евгений Варламов прошел через все те испытания, что и Тишков. С той лишь разницей, что вернуться ему удалось. Или, скажем так, почти удалось. Болячки отступили, Варламов в прошлом году уже несколько раз выходил на поле, главный тренер ЦСКА Валерий Газзаев на него рассчитывает (а доверие Газзаева сейчас вкупе с хорошей собственной игрой почти гарантируют прямую дорогу в сборную). На даух предсезонных сборах, что успел провести ЦСКА, Варламов рассматривается как один из возможных игроков основы. Теперь дело за игрой. Варламову предстоит во второй раз войти в ту же реку. После почти двухлетнего пееррыва…

– Евгений, как себя чувствуете сейчас?

– Нормально чувствую. Полностью восстановился.

– На сборах все нормально складывается?

– Да, все хорошо. Сыграл в трех матчах по тайму, ощущаю себя все лучше и лучше. Вернулась техника, все прежние навыки при мне. Предстоит еще серьезно поработать в тактическом плане, все-таки два года не играл, и какие-то моменты упущены, кое-что подзабыто… Но ничего – наверстаем.

– Вините врачей за длительный простой? Все-таки, наверное, где-то они недосмотрели…

– Не хочу об этом думать. Главное, что сейчас все в порядке. Скажу одно: всех этих операций могло бы не быть, обратись я вовремя к мануальщику. Когда восстанавливался после операций, у меня было несколько срывов. Вроде все нормально, но, как только ногу начинаешь «нагружать», сразу боль появляется. И тогда мы обратились к мануальному терапевту здесь, в Москве. После восьми сеансов у Бориса Бакировича Праздникова, как бы я колено и ноги ни нагружал, – никакой боли. Я восстановился и приступил к серьезной работе. А так как был уже конец сезона, в команде решили с выходом на поле не спешить, дали мне время полностью восстановиться.

– Какие ощущения у человека, который два года лечится?

– Ничего хорошего – это точно. Сначала я чувствовал себя достаточно уверенно, да и врачи меня убеждали, что все операции прошли успешно, по плану и что я вернусь в строй в кратчайшие сроки. Я про травму колена говорю, потому что с пяткой все было более или менее ясно. Сделали операцию, а потом сразу взялись резать колено. Пятка зажила, а все основное восстановительное время у меня уходило на колено.

Я из-за него по большому счету все это время и не играл. В общем, после июльской операции (2001-го. – Прим. А. Т.) врачи сказали, что уже через четыре месяца я буду играть в футбол, а через полгода стану как новый… Никаких упражнений по реабилитации не дали, понадеялись на высокий уровень реабилитации здесь, в России. Но у нас нет пока таких высококлассных центров, как в Европе. Есть специалисты по восстановлению, но их мало, жизнь разбросала их по разным местам – не найдешь. В ЦСКА тогда работал тренер по физподготовке и реабилитации, он-то за мной и присматривал. Да и я был согласен с его планом реабилитации. Все делали вроде правильно, консультировались с хирургом, но я чувствовал, что состояние колена не улучшается. Обратился опять в Германию, к тому же врачу. Он посмотрел и сказал, что нужна еще одна маленькая операция. И вот после этой операции я уже стал сильно сомневаться, что скоро восстановлюсь. Если вообще восстановлюсь. Шло время, в Москве ходил в диспансер, а перед самым Новым годом произошел очередной срыв – опять опухоль. В конце января 2001 года поехал на месяц в реабилитационный центр в Германию. В конце этой поездки – еще один срыв, колено снова опухло, а врачи только руками разводят: ничем помочь не можем. И вот тогда я впал не в панику даже, а в такое состояние ступора: с футболом можно прощаться. Если уж хирурги, которые мое колено «наизусть» знают, разводят руками, то это серьезно.

Приехав в Москву, я пообщался с Евгением Ленноровичем Гинером, и он, сделав свои выводы из разговора, дал мне шанс – отправил к Праздникову. Я попал в хорошие руки, в прямом смысле этого слова. Оказалось, что у меня небольшое защемление седалищного нерва в области поясницы. Борис Бакирович мне всё вправил в нужное русло, и я начал восстанавливаться в ускоренном режиме. В июле уже мог работать с мячом, а в сентябре с основной группой стал полноценно участвовать в тренировочном процессе. После визитов к Праздникову я почувствовал, что смогу вернуться. А то уже мысли в голову ненужные лезли: «Как быть? Что делать? Что я умею?..» Когда начал тренироваться с ребятами, понял, что рановато о конце карьеры задумался. Пусть не сейчас, не в этом сезоне, поскольку некая футбольная, игровая нить была утеряна, но в следующем – обязательно. Сыграл оставшиеся матчи за дубль, штук семь или восемь мячей там набралось, а в некоторых играх был задействован и в основном составе. Мне дали понять, что в следующем сезоне на меня рассчитывают и все в моих руках, ногах и голове.

– Долгое время вы выходили на поле недолеченным…

– Я не один такой. Очень много профессиональных спортсменов выходят на работу больными. К нашему общему российскому сожалению.

– Футболисты, поигравшие за границей, рассказывают, что там тренер никогда не поставит на игру нездорового футболиста. Это так?

– Да и сам игрок никогда не выйдет. Последнее слово всегда за футболистом. Тренер не сможет его заставить играть с травмой.

– А у нас как-то этот момент регулируется? Выходит футболист на поле не до конца здоровым по велению тренера – и получает травму?

– Страховка-то есть, но опять-таки, ее размер зависит от уровня клуба. В ЦСКА, я знаю, приличные страховые премии, в «Локомотиве». Эти клубы реально выплачивают футболистам компенсации, если что случается. А насчет остальных клубов я очень сильно сомневаюсь.

– В процессе такого вот длительного лечения не возникало мысли, что футбол больше у вас берет, чем дает?

– Все было так долго и нудно, что без раздумий не обошлось. Но через это надо пройти. Если ты хочешь что-то получать, то надо и отдавать. Я от футбола получил многое, я доволен своей судьбой. Мне двадцать семь, еще можно что-то получить. Главное, чтобы травмы отпустили.

– Поддержка болельщиков на протяжении последних лет ощущалась?

– Они сыграли большую роль в моей реабилитации. Я всегда чувствовал, что в меня верят, меня ждут.

– С Газзаевым по ходу прошлого сезона разговоры имели?

– Я же был с командой на сборах в Железноводске перед сезоном. Вроде как готовился к чемпионату, но ничего не вышло. И Валерий Георгиевич сказал, что сначала я должен окончательно восстановиться и только потом приступить к тренировкам в основной команде. Потом нужно пройти через дубль. А вот когда почувствую себя уверенно в игровых ситуациях, тогда и вернусь в главную команду.

– Вы в ЦСКА достаточно давно. Можете сказать, что организация дела в клубе с приходом Гинера изменилась в лучшую сторону?

– Конечно. Какие тут сомнения? Полей вон сколько сделали! Стадион, правда, пока не начали, но планируют построить. Я хорошо понимаю наше руководство. ЦСКА принадлежит к армии, что бы там ни говорили. Все эти бумажные дела, бюрократические законы… Но делают ведь! Школа на Песчанке за короткий срок изменилась в лучшую сторону, база появилась в Ватутинках, куда, наверное, из Архангельского будем перебираться.

И в финансовом плане ребята «приподнялись» – по зарплате, премиальным. Так что я только одни плюсы вижу. Есть, конечно, и минусы, но это от того, что много новых людей пришло в клуб и им нужно время, чтобы полностью адаптироваться.

– Растет уровень клубов, растет и уровень чемпионата, да?

– Растет прежде всего финансовый уровень клубов. Стали возвращаться ребята – не на те пока деньги, что в Европе, но уже на сопоставимые.

– А в игровом плане?

– Здесь все в промежуточной стадии. Сборная хорошо начала отборочный турнир чемпионата Европы, чемпионат страны получился интересным, «Локомотив» в Лиге чемпионов выступил здорово… Успехи-то есть, но сейчас главное, чтобы клубы развивались. «Локомотив» уже построил базу и великолепный стадион, у «Спартака» что-то определяется. Растем, растем… Но нынешний год, надеюсь, будет годом ЦСКА.

– Летом прошлого года вы радовались, что получили возможность отдохнуть с семьей. Отдых затянулся на год… Не кажется, что сглазили?

– Я суеверный человек, но в «хронику» у меня это не переходит. Во всяких «черных кошек» не верю, это уже слишком. И в сглазы тоже не верю. А что касается отдыха… Понимаете, в любой жизненной ситуации есть свои плюсы и свои минусы. Выпал я из «обоймы», из футбольной жизни – ну что тут поделаешь? Зато появилось время на семью. Появилась возможность чаще бывать дома, ездить куда-то с близкими. Семейные отношения нужно укреплять. Вот такой вот плюс в моем минусе.

– Часто во время болезни появлялись на тренировках, с народом пообщаться?

– Старался почаще бывать. Когда появлялась возможность, когда тренировки команды не совпадали с моими личными, ехал к ребятам. Скучал по работе, по коллективу. И хотя команда по большому счету новая, моя душа все равно в клубе. Какие бы ребята ни пришли, они все равно свои.

– С теми, кто в ЦСКА раньше играл, отношения поддерживаете?

– Обязательно. Созваниваемся, общаемся. После отпуска встречались. Просто так эти годы не прошли, тем более был коллектив, был результат. И не могла дружба просто взять и улетучиться.

– А с Долматовым?

– Скажем так: всё реже и реже. Но, когда встречаемся, общаемся с удовольствием. Приятные отношения, приятные разговоры.

– В одном из давнишних интервью вы говорили, что предпочитаете «линейную» систему построения защиты, какую использовал в ЦСКА Долматов. Сейчас ваши пристрастия не изменились?

– Нет, не изменились, но изменился футбол. Мы играли строго в «линию», а сейчас в этой модели возможны варианты. Это видно у Газзаева. Кто-то скажет, что у него крайние защитники играют персонально, но, не углубляясь в тему «во что играет Газзаев», прогресс футбола он в своей работе учитывает. Это видно и по ЦСКА, и по сборной. Мне это импонирует.

– Наверное, часто смотрите зарубежный футбол, отмечаете новшества?

– Мне интересен не только результат, но и стиль игры, тактика, понимание того, как команда добилась этого результата. Мало внимания уделяю личностям и фамилиям, в основном – командам.

– Исходя из всего вышесказанного можно сделать вывод, что по окончании карьеры вы намерены стать тренером?

– Когда травмы совсем замучили, обдумывал и этот вариант. Всякие мысли были о будущем. Я не исключаю для себя такого поворота судьбы. На Западе футболисты часто открывают свое дело, вкладывают деньги в бизнес. И по окончании карьеры живут на проценты. Так, кстати, некоторые российские футболисты поступили, поигравшие за рубежом.

– На этот счет мыслей не возникало?

– У меня было много времени подумать. Я даже консультировался с людьми, разбирающимися в ресторанном бизнесе. Вы знаете, это отнимает очень много времени именно на начальной стадии. Когда ты что-то создал, открыл, в этом месте чуть ли не ночевать нужно. Опять же, сам ты все сделать не сможешь – ты человек новый. Нужны друзья, свои люди, которые тебе бы помогли. Ведь кругом все друг друга «кидают». Играющему футболисту, действующему спортсмену на все просто времени не хватит. А на Западе, я узнавал, футболисты чаще всего выполняют представительские функции. Пришел в ресторан, посидел, пораздавал автографы и получил за это денежку. В прямом смысле бизнесом они не занимаются. Для этого есть юристы, менеджеры. В России же действующему футболисту заниматься бизнесом нереально, хотя и есть такие люди. Мало, но есть.

– А реально по нынешним заработкам футболисту премьер-лиги к концу карьеры скопить денег на будущее?

– Если ты играешь на высоком уровне и твоя команда выполняет задачи (деньги ведь чаще всего даются под конкретную цель), то можно скопить какой-то капитал. А уже по окончании карьеры открыть свое дело.

– Многие игроки ЦСКА хотят уехать за границу? Я даже не о конкретных предложениях говорю, а именно о желании играть на Западе…

– Ну что значит – уехать за границу? Менять шило на мыло? Ехать нужно в хороший клуб, а кто думает иначе – явно не прав. Если уезжать, то на очень серьезный контракт. С большим плюсом, так как там большие налоги. Необходимо детально все обдумывать. А желание уехать, думаю, есть у всех почти, каждый футболист хочет поиграть в сильном европейском клубе, заработать побольше денег, чтобы обеспечить будущее себе и своей семье.

Но дело не только в деньгах. Дело еще и в любви к футболу. Это вполне естественное желание – играть в сильнейших чемпионатах, против лучших игроков мира. И потом спокойно жить и приумножать то, что у тебя есть. Это было бы супер, и я думаю, к этому многие стремятся.

– Я это почему спросил… Многие футболисты после октябрьского теракта в Москве говорили, что хотят уехать. Даже не в хороший клуб и на хороший контракт, а просто уехать. Не в «Милан», так в Грецию или Турцию. Страшно ведь в России жить…

– Каждый хочет, чтобы его семья жила в покое. Как бы это объяснить… У всякой личности есть своя таблица приоритетов, что ли. Чаще всего главное – это семья и работа, родители, друзья… Это я перечислил основы основ. Кто-то считает, что лучше здесь, в России, создать, образно выражаясь, свою крепость, а кто-то не хочет здесь строить крепость только потому, что ее могут разрушить. Я предпочитаю жить в России. Работать, да, можно и за границей, но корни должны оставаться. У кого-то, может быть, другое мнение.

– Часто говорят, что в футбольной России – беда с защитниками. Согласны?

– Беда с защитниками, с нападающими тоже беда… Скажем так: у нас вообще с футболом – беда. С детским футболом, юношеским. «Кожаный мяч» пропал. Я на этом турнире вырос, два года туда ездил. Именно за счет таких турниров у мальчишек появляется заинтересованность, любовь к футболу. А ребенка, который колеблется, пойти ему во двор или в спортивную секцию, нужно привлечь, заинтересовать его. Вот такими турнирами, как «Кожаный мяч», любовь к спорту и прививалась. Не скажу, что именно поэтому пропали защитники, хотя взаимосвязь очевидна. Пропадает будущее.

– Великий борец Александр Карелин сказал как-то: «Для меня в спорте есть только одно место – первое. А второе или двадцатое – уже не важно, это поражение». К футболу, к командному виду спорта, применимы такие слова?

– Жестко сказано. Но справедливо. К этому нужно стремиться – к тому, чтобы выигрывать каждую игру. Просто выйти и победить независимо от ранга турнира и силы соперника. Самолюбие должно быть. Необязательно говорить: мол, первое место, и все! Чтобы занять первое место, можно и проиграть где-то в стратегических целях. А когда выходишь выигрывать при любом раскладе, задача усложняется.

– И тем не менее частенько приходится после проигранного матча слышать от футболистов, что неудачно сыграли, дескать, потому, что не настроились должным образом…

– Бывает. В футболе нет мелочей. Если проскальзывает шапкозакидательское настроение, за это можно на ровном месте поплатиться.

– Непрофессионализм?

– Здесь очень многое от результата зависит. Если выиграли, скажут: «Этот парень сегодня плохо сыграл, но мы, пожалуй, его простим пока». А вот если и результата нет, то тебя уже по полной программе пропесочат. Когда в команде 12–14 футболистов, трудно настроить их на игру, а вот когда двадцать примерно одинаковых игроков – уже никого и настраивать не надо. Человек будет знать, что, если он плохо сыграет, в следующем матче может не выйти. На лавке есть парень, который такой слабины не даст.

– Как считаете, исход прошлого чемпионата справедлив?

– Как получилось, так получилось. Был «золотой матч», и мы его проиграли. Вот если бы мы стали чемпионами, тогда, думаю, разговоров было бы много. А так… Провели черту, и всё. Это футбол: чемпионат вроде как выиграли, а «золотой матч» проиграли. Я армеец, поэтому буду говорить за ЦСКА. Считаю, что чемпиона нужно определять по итогам тридцати туров. У игроков «Локомотива», думаю, иное мнение. Причем совсем не исключаю, что, поменяйся мы с «Локомотивом» местами, я мог бы думать иначе… Думаю, итоги чемпионата все же справедливы. Вообще, симпатичный такой турнир получился, очень интересный.

– Газзаев с Семиным после игры общаться не стал, а вы, я знаю, на следующий день виделись с Сенниковым, Пименовым. Обсуждали «золотой матч»?

– Нет. Мы не смотрим друг на друга искоса после матчей. У нас как сложились хорошие отношения, такими они и останутся. Ухудшиться отношения могут только из-за личной неприязни к человеку. Вот Евсеев в прошлом году в интервью резко высказывался в адрес ЦСКА. Мол, выскочки, «команда-однодневка». Я бы так не сказал. Хотя, может быть, он имел в виду совсем другое, а напечатали то, что напечатали? Так тоже нередко бывает. Но ведь напечатали же. Разные люди, разные мнения – это понятно. Но что значит – выскочки? Это про 1998 год, когда мы шли на последнем месте, а потом все выиграли и стали вторыми, можно, наверное, так сказать. А когда команда весь сезон идет в лидирующей группе – она «выскочка»? Отношение к Евсееву у меня после этого интервью изменилось. С Димой Сенниковым я давно знаком, мы вместе в одной команде играли. Я знаю, что такого он никогда не скажет. И после «золотого матча» мы вполне нормально общались. На другие темы в основном, не касаясь футбола.

– На поле дружеские отношения сказываются?

– Там ты, если и не видишь, почти всегда чувствуешь, кто рядом бежит. И даже если человека хорошо знаешь, разбираться особо не будешь: никаких дружеских чувств, никаких симпатий и антипатий. Соперник – он и есть соперник. Не враг, а именно соперник. Выигрывает сильнейший.

– После матча приходится извиняться перед знакомыми, если по ноге попали? Или и так все понятно: мужская борьба, единоборства?..

– Чаще всего еще в процессе игры успеваешь сказать: «Извини». В пылу борьбы ведь всякое может случиться. Бывает, что и не заметишь, как кого-то зацепил. Потом, когда опять на поле столкнемся, извиняемся. И все друг друга, как правило, прощают. Если ты не простил, значит, ты просто не понял, куда попал.