Сергей Жарков: «Юмор для одесситов – нечто вроде допинга»

«Команда», 23.11.2000

Одесса всегда являлась своеобразным футбольным Клондайком. Но за последние годы отношение к футбольной Южной Пальмире заметно изменилось. В первую очередь это связано с неудачным выступлением одесского «Черноморца» на отечественной арене. К сожалению, в последнее время наблюдается невнимание со стороны прессы к знаменитостям прошлого. Впрочем, наше издание в «забывчивости» себя не может упрекнуть, поскольку на страницах «Команды» достаточно часто появляются очерки о футболистах прошлых лет. Сегодня мы предлагаем вашему вниманию интервью с легендарным защитником одесского «Черноморца» Сергеем Жарковым, вписавшим свое имя в историю одесского футбола как первый чемпион мира среди юниоров (второе, и пока последнее, юниорское «золото» мирового масштаба хранится дома у защитника голландского ПСВ Юрия Никифорова).

«Я РОДИЛСЯ И ВЫРОС НА СОБОРКЕ…»

– Я родился в Одессе, – начал беседу Сергей, – а жил, что весьма символично, недалеко от знаменитой Соборки – Мекки фанатов «Черноморца». До 12 лет я на Соборке гонял мяч со сверстниками. Думаю, именно это и предопределило мой выбор.

– Кто был твоим первым тренером?

– Александр Дмитриевич Руга. Именно, он пригласил меня в СДЮСШОР «Черноморец». Взял за руку и отвёл в школу, где я постигал азы футбола. Я был тогда весьма стеснительным молодым человеком, комплексовал перед сверстниками, был даже момент, когда хотел бросить тренировки. Ho Ругa таки заставил меня играть в футбол. Александр Дмитриевич был требовательным и настойчивым человеком. Неудивительно, что из ребят нашей группы выросли неплохие футболисты, среди которых выделялись Саша Скрипник и Игорь Буланкин. Последний, к сожалению, рано ушёл из жизни.

– Уже в школе ты попал в поле зрения юношеской сборной Союза?

– Ко мне стали проявлять интерес после удачных выступлений в таких турнирах, как «Юность» и «Надежда». В Кубке «Юность», который проводился среди 16-летних ребят, сборная Украины стала чемпионом Союза. Помню, финал мы играли в Черкесске. И, кстати, именно там я впервые познакомился с Витей Каплуном, Андреем Балем и Володей Бессоновым, которые со временем стали лидерами киевского «Динамо».

– Чем, по-твоему, ты заинтересовал тренеров сборной Украины?

– Наверное, не последнюю роль сыграл тот факт, что я уже в 15 лет выступал за дубль «Черноморца». Во второй состав попал по рекомендации Руги, физически тогда уже был достаточно силен.

«В ТУНИСЕ МЫ ВЫГЛЯДЕЛИ КАК ОБОРВАНЦЫ…»

– А как отреагировал на то, что тебя вызвали в состав юношеской сборной СССР?

– Для меня это было приятной неожиданностью. Тренировал сборную Александр Дмитриевич Гришин, потом с ней работал Александр Сергеевич Коршунов, кстати, брат Анатолия Коршунова, который играл когда-то в «Черноморце». Коршунов возил нас во Францию, на юношеский турнир, где мы стали победителями. Ну а после Коршунова в сборную пришёл Сергей Николаевич Мосягин, с которым у меня сложились не очень хорошие отношения. Так что, когда в 1977 году мы поехали в Тунис, я уже знал, что на чемпионате мира просижу на скамейке запасных.

– И, тем не менее, поездка на чемпионат мира наверняка запомнилась…

– Несомненно. Кстати, в Тунис нас провожал покойный ныне Валентин Сыч…

– Тот самый, который возглавлял в 90-х Федерацию хоккея России и которого потом убили?

– Да. Но тогда он занимал должность заместителя министра по спорту, то есть являлся партийным работником. Так вот, перед самой поездкой он собрал нас и стал учить, как тренироваться. Слушать это было смешно. Это всё равно, если бы партийные работники стали бы указывать докторам, как надо делать операцию на сердце.

– На чемпионате мира ты не сыграл ни одного матча, а медаль всё-таки получил?

– Награды вручили всем членам делегации, включая врачей команды. Таков регламент.

– Церемония награждения чем-то запомнилась?

– Конечно. Прежде всего, тем, что наши футболисты выглядели на ней как оборванцы. Всех призёров собрал в загородной резиденции президент ФИФА Жоао Авеланж. Так вот, все были в костюмах и при галстуках, а мы пришли кто в чём. Вид у нас, конечно, был отвратительный. Причём поначалу парадные костюмы нам выдали, а потом забрали. Сказали, что не положено. Нам, гражданам СССР, мол, не пристало ходить в смокингах.

«ВКУС СВОБОДЫ ПОЗНАЛИ ПО ВКУСУ КОКА-КОЛЫ…»

– Я так понял, «идеологический аппарат» давил на нашу команду. И всё-таки пусть даже в Тунисе, но вы наверняка же почувствовали вкус свободы…

– Если бы. Боялись сделать лишний шаг. А Тунис увидели исключительно из окон автобуса. Правда, хоть кока-колы вдоволь напились. По возвращении из Африки было что рассказать…

– К тебе потом в «Черноморце» было особое отношение? Как-никак приехал в ранге чемпиона мира…

– Да, перемену отношения к себе почувствовал сразу. В виде уменьшения зарплаты на целых 50 рублей. Когда вернулся в Одессу, в «Черноморце» поменялось руководство. Вместо Ахмеда Алескерова пост главного занял Анатолий Фёдорович Зубрицкий, а его помощником стал Анатолий Азаренков, который тренировал дубль. Тогда я решил пойти в армию. После непродолжительного общения с Азаренковым понял, что лучше всего сменить клуб. Обратился ко второму тренеру одесского СКА Владимиру Францевичу Галицкому, который буквально за день оформил меня в штат армейской команды. Два года выходил в «основе» СКА под руководством Владимира Шемелёва, где довелось поиграть рядом с такими футболистами, как Пётр Чилиби, Алексей Нефедов, Игорь Иваненко.

– По истечении срока службы в армии вернулся в «Черноморец»?

– Да. Команду тогда возглавлял Никита Симонян, а инициатором возвращения стал председатель ДСО «Водник» Игорь Емельянович Яковенко.

«Я – «ОДНОГЛАЗЫЙ» ФУТБОЛИСТ…»

– Как бы ты объяснил нестабильность «Черноморца» середины 80-х, в составе которого выступали признанные мастера советского футбола?

– В начале 80-х команда, по существу, начала формироваться заново. Одно поколение сменяло другое. В 1983 году мы резво начали и после первого круга шли первыми, а в результате чуть не вылетели. И это вовсе не парадокс. Неурядицы можно легко списать на конфликты между футболистами и тренерами. И это, по большому счёту, правда.

– Ты всегда играл на фланге защиты?

– Всегда. И именно на правом краю. Я ведь «одноглазый» футболист. Правым глазом не вижу вообще. Ещё в 12 лет, играя со сверстниками на Соборке, получил травму – в глаз попала земля, стал растирать. Результат был печальным – ослеп на правый глаз.

– Как же тебя не забраковали врачи?

– Уж не знаю. Один глаз не видит, а пройти меня при этом мог не каждый нападающий. Недостаток зрения компенсировал тем, что много двигался. Для защитника это очень нетрадиционно.

«ВАДИКУ ПЛОСКИНЕ УГРОЖАЛИ РАСПРАВОЙ»

– Тебе довелось вылетать с «Черноморцем» в первую лигу. Наверное, есть что посоветовать нынешнему поколению «моряков»?

– Что можно посоветовать, кроме того, что надо отстаивать честь Одессы. А если говорить о личном опыте, то замечу, что тогда у нас был сплоченный коллектив. Команду тоже лихорадило, и необходимо было что-то менять. Когда за несколько туров до окончания чемпионата-1986 команду покинул Виктор Прокопенко, мы собрались и написали письмо в райком партии, чтобы нам назначили главного тренера, способного справиться с поставленной задачей – вывести команду в высшую лигу. Тогда ходили разговоры о возможном возвращении Ахмеда Алескерова, но именно его-то мы не хотели видеть у руля команды. Алескерова хорошо знали я и Плоскина, и понимали, что с такой манерой поведения, какая была присуща Ахмеду Лятифовичу, коллектив вряд ли сможет претендовать на что-либо серьёзное. Вадику Плоскине, помню, даже угрожали расправой. Тут ведь надо понимать, что футбольный клуб – это не просто команда, а целое хозяйство с огромным багажом материально-технической базы. Короче говоря, футбольный клуб – это деньги, и немалые. И, слава Богу, что всё решилось мирно. Мы сохранили костяк, а цель была достигнута – Одесса вернулась в элиту.

– В 1989 году ты неожиданно покинул «Черноморец»…

– Почему неожиданно? Нужно же было когда-то уходить на пенсию. Да и дорогу молодым надо было уступать. Хотя, конечно, ещё мог принести команде пользу.

– Где же ты оказался потом?

– На теплоходе «Максим Горький». «Плавал» на нём в качестве инструктора по спорту. И там играл в таких известных турнирах, как «Футбол-марина». Объездил весь мир. Представь себе, на моём счету три кругосветки! Запомнилась игра в египетской Александрии, где нам «подсунули» в соперники третью команду высшей лиги чемпионата страны. В первом тайме мы ещё как-то упирались, а во втором они нам положили «на семёрочку»! Побывал в Исландии, своими глазами увидел то, о чем рассказывал в интервью «Команде» Игорь Наконечный, выступавший несколько месяцев в местном клубе. Был на Шпицбергене. А в 1992 году решил сойти на берег.

– Что было дальше?

– А дальше меня пригласил в СК «Одесса» Владимир Степанович Подольский. Старшим тренером там был Серёжа Марусин. Я ещё успел сыграть за эту команду три игры в высшей лиге первого чемпионата Украины. Нас уже тогда все «похоронили», ведь начинал играть чемпионат одесский СКА, а в конце команда «села», и только благодаря тому, что её подхватили спонсоры, она не снялась с розыгрыша. А тогда в коллективе и футболистов уже не было. С трудом «наскребли» основной состав: я пришёл в СК «Одесса»… двенадцатым игроком! И, тем не менее, мы устроили нешуточное испытание киевскому «Динамо», хотя проиграли – 2:4, а харьковский «Металлист» и вовсе обыграли. Вообще, в СК «Одесса» тогда были неплохие игроки: Андрей Бобриков, Дмитрий Демьяненко, Виталий Парахневич. Игорь Наконечный и я были играющими тренерами, а нам помогал Володя Смаровоз.

– Чем сейчас занимаешься помимо выступлений за «КАПО»?

– Играю за ветеранов одесского «Ришелье», с которым недавно стал трёхкратным чемпионом Украины, и за ветеранов одесского «Инстроя» в первенстве города. Что будет дальше, пока не знаю.

– В своё время ты выступал за сборную СССР среди ветеранов…

– Это было в 1989 году. В той команде мне посчастливилось сыграть с такими асами, как Анатолий Крутиков, Николай Осянин и Эдуард Стрельцов. На меня произвёл огромное впечатление Стрельцов. Ему тогда было 52 года, но и в том возрасте он играл как Мастер. Без ошибок, наперёд знал, что надо делать, кому отдать пас и когда пробить по воротам соперника.

– Что можешь сказать о нынешнем положении дел в одесском футболе?

– Если обобщить, то можно сказать, что идёт развал. Футбол – это праздник. А что сейчас происходит? Разве на ЧМП можно увидеть праздник футбола, как это было при Союзе? Где болельщики? Вопросов множество, но ответов нет.

«В ПЕРЕРЫВЕ МЕЖДУ МАТЧАМИ НАС ВЕСЕЛИЛИ КАРЦЕВ И ЖВАНЕЦКИЙ…»

– Сергей, расскажи о своей семье.

– Так сложилось, что я в разводе. У меня есть сын Александр, которому сейчас 19 лет.

– Какие-то увлечения, хобби есть? Рыбалка, например…

– Только не рыбалка. Это для меня скучно. Из кино предпочитаю смотреть советские комедии. Музыку слушаю разноплановую. Здесь всё зависит от настроения. Слушаю Розенбаума, Высоцкого, Элтона Джона и Рода Стюарта. Уважаю Хулио Иглесиаса, который не только был неплохим вратарём в мадридском «Реале», но ещё и музыкантом стал отменным. Его сына Энрике тоже слушаю.

– Спортивную прессу просматриваешь?

– Читаю «Команду», чтобы быть в курсе дел в европейских чемпионатах.

– Любимый город?

– Одесса, конечно. Я был во многих городах мира, поэтому есть с чем сравнивать.

– Ты счастливый человек?

– Думаю, да. Я играл в футбол, то есть делал то, что хотел.

– Какие качества ты ценишь в людях, а какие не терпишь?

– Ценю порядочность, а всё, что выходит за её рамки, для меня неприемлемо.

– А как относишься к розыгрышам, курьёзам, анекдотам?

– К анекдотам спокойно. Анекдот должен быть рассказан к месту и ко времени. И потом, в жизни и так хватает комических ситуаций. Помню, когда мы играли переходный турнир в Москве, к нам в гостиницу приехал капитан теплохода «Одесса» (кстати, единственного плавсредства, ходившего по Миссисипи ещё в конце 70-х в разгар холодной войны между СССР и США) Никитин. Он привёл в «люкс» гостиницы «Спорт» (там проживал Прокопенко) Романа Карцева и Михаила Жванецкого. Так вот Жванецкий открыл свой знаменитый старый желтый портфель, с которым не расстаётся до сих пор, и стал читать свои произведения. Мы катались со смеху. Для нас, одесситов, смех нечто вроде допинга, что ли.