Сергей Шипулин: «Жаль, так и не удалось поиграть в высшей лиге»

«Независимая спортивная газета», 26.01.2016

37-летний Сергей Шипулин нынче работает тренером в детско-юношеской школе «Кубани», а в бытность футболистом сам защищал желто-зеленые цвета краснодарского клуба. Лучшие годы своей игровой карьеры он провел как раз в «Кубани», а еще в тольяттинской «Ладе». В интервью корреспонденту «Независимой спортивной газеты» экс-защитник рассказал про свой жизненный путь, тренеров, которые встречались на его «футбольных перекрестках», а также поделился планами на будущее.

– Родился я в Краснодаре, учился в 35-й школе, – начал беседу Сергей. – Когда мне было 7 лет, к нам в школу пришел тренер Сергей Александрович Андрейченко, известный в прошлом нападающий «Кубани». Пришел и позвал заниматься футболом у него в группе на стадионе «Кубань». Ну, я и стал ходить туда, на «резинку». Сначала тренировал меня Андрейченко в паре с Юрием Владимировичем Колинько, а потом – Эдуард Дмитриевич Антонянц.

– Какие знания почерпнули от каждого из них?

– Когда нам, пацанам, было по 7-8 лет, Андрейченко и Колинько частенько просто кидали нам мяч, и мы гурьбой бегали за ним. Наверное, ничего другого на том возрастном этапе нам и не надо было. При Антонянце все было уже более серьезно. Он образованный, порядочный человек, никогда не позволял себе крайностей. В принципе, ничего плохого о своих детских наставниках сказать не могу. Не происходило таких ситуаций, чтобы потом я вспоминал: вот, был у меня такой плохой тренер…

– Вам легко дался переход в профессиональный футбол?

– Хочу отметить, что из группы моего возраста – в ней было порядка 25-ти человек – заиграли, по большому счету, только я, Евгений Калешин и Александр Перов. Определяющий возраст для молодого футболиста – 14-15 лет. Те, кто на этом этапе не останавливается на достигнутом и хочет развиваться, при удачном стечении обстоятельств, если «ловят удачную волну», впоследствии становятся хорошими игроками. Но часто в этом возрасте у ребят бывают другие интересы, нефутбольные: у кого девушки, а кому нравится покурить-повыпивать…

– У вас, значит, не было таких «интересов»?

– Не было. Я был болен футболом. Футбол у меня был на первом месте. Из дома утром шел в школу, из школы – на тренировку, с тренировки – домой, быстро делал уроки и бежал во двор играть в футбол. А если на улице было холодно, скользко – то в хоккей.

– Прямо на улице в хоккей играли?

– Да, на льду, без коньков. Во дворах многоэтажек, на дорогах, где машины лед укатывали. Потом уже, когда выступал в тольяттинской «Ладе», меня научили и на коньках, и на лыжах кататься. Попробовал себя во всех зимних видах спорта, ну, пожалуй, кроме биатлона – из винтовки не стрелял (улыбается).

– Занятия хоккеем помогали вам в футболе?

– Конечно! Любые подвижные игры полезны для ребят-футболистов. Считаю, не существует «однополярности» – если мальчишка, что называется, «игровой», то проявляет интерес к разным видам спорта. Раньше ситуация другая была. Это сейчас большая проблема – выгнать ребят на улицу, а во времена моего детства было совсем наоборот – мы дома вообще не сидели. Я с малых лет бегал-прыгал-лазил, играл в казаки-разбойники, футбол, хоккей, волейбол… В школе выступал на соревнованиях по баскетболу за команду, в которой ребята были на 2 года старше меня. И всесторонне развивался. А что мы видим сейчас? В наши дни дети приходят на футбол совершенно не такими, каким, например, пришел я. У них с координацией проблемы, по мячу не попадают…

– Вы сказали, что играли в баскетбол. Наверное, трудновато было – с ростом 171 сантиметр?

– А мой рост на самом деле 181 сантиметр. Я знаю, что везде пишут 171, но это неверная информация, не знаю, почему так пошло. Я уже и журналистам говорил, но бесполезно…

– Часто ездили на детско-юношеские соревнования?

– Знаю, что у ГорОНО, «Труда» были выезды за границу. А у нас было мало серьезных турниров. И если команда раз в 2 года выезжала на нормальные соревнования, то, сами понимаете, каких при этом она добивалась результатов, – занимала 5-7-е места. Когда постоянно варишься в собственном соку, играешь только со знакомыми командами, то не развиваешься. Куда все-таки ездили? Помню, в Волгоград, в Курган. Там соперниками были питерская «Смена», владикавказская «Алания»… – совершенно другой уровень.

– А в школе как учились?

– Я был, скажем так, «хорошист», но «тройки» иногда проскакивали. Меня родители наставляли: надо и в футбол играть, и учиться. И сейчас мы, детские тренеры, говорим это своим воспитанникам и их родителям. Существует не только один футбол. Да, это здорово, когда все свободное время вы играете в футбол, но нельзя допускать сильного дисбаланса в сторону спорта. Потому что ситуации в жизни бывают разные, и если вы ничего кроме футбола уметь не будете, то вам проблематично будет куда-либо устроиться. Но есть, правда, и другой вариант – оставить свое здоровье в профессиональном спорте, но при этом заработать себе футболом достаточное количество денег.

– В 1996-м вы подписали первый контракт с «Кубанью». Сильно, небось, радовались?

– Сначала, конечно, волнительно было находиться в основной команде, но постепенно все больше и больше осваивался в новом коллективе. Главное для подростков, молодых людей – иметь психологическую устойчивость. Нельзя тушеваться: ой, первая команда… Надо сразу показывать, на что вы способны – тогда и партнеры, и тренеры вас оценят, вы быстрее вольетесь в коллектив и станете его полноправным членом.

– И вы сразу стали показывать все, на что способны?

– Я был жестким защитником, действовал в агрессивном стиле, был устойчив психологически. За эти качества, кстати, потом меня и брали в разные команды. Уже в 18-19 лет мне было все равно, кто выходит играть против меня. Я шел в «стыки» до последнего. Кто-то стал меня за это уважать, кому-то такой стиль не очень нравился. Я иной раз подвергался критике, но особо не обращал на нее внимания.

– Откуда у вас такой стиль?

– Старшие товарищи учили меня: чем жестче пойдешь в «стык», тем меньше вероятность получения травмы. Это у меня в голове хорошо засело и, слава Богу, серьезных травм я действительно не получал, мениски не считаются. Мне ничего не сшивали, ничего не вырезали, ничего не удаляли.

– Почему так: чем жестче пойдешь в «стык» – тем лучше?

– Такой закон. Знаете, есть закон подлости, так и здесь. Если немножко, даже в подсознании начнешь убирать ножку, уходить от контакта, чтоб не получить травму – обязательно ее получишь. Поэтому, чем жестче в «стык» идешь, тем лучше. Связки, суставы, мышцы – все напряжено, все как единое целое, как железо, и ничего не рвется. Я не беру в расчет ушибы, ссадины, царапины – это все мелочи. А переломов, растяжений вы не получите, если будете придерживаться такой философии.

– Раз уж начали обсуждать персонально вашу игру, то давайте продолжим. На каких позициях выступали на протяжении всей карьеры?

– В основном играл левого или правого защитника. Андрей Поскотин в «Кубани» ставил меня на место крайнего хава, тогда я еще умудрялся и забивать. Кроме того, пока не перешли на игру в обороне в линию, действовал как передний защитник, а в конце карьеры во втором дивизионе играл в центре обороны. В общем, не выступал только что в центре полузащиты, нападении и в воротах.

– Переходить в обороне на игру в линию было трудно?

– Не сказал бы, что прямо-таки сложно, хотя, может, это потому, что я молодой тогда был и неплохо впитывал информацию, которая доводилась до моих ушей. В «Кубани» начинали играть в обороне в линию при Поскотине, при Синау, с веревочками тогда на тренировках ходили. А в Тольятти, где оказался, это все уже было отшлифовано до мелочей.

– На какой из перечисленных позиций играть вам было наиболее комфортно?

– До 30 лет, пока силенки были, комфортно было действовать крайним защитником: хорошо выполнял свои функции, когда требовалось, активно подключался к атакам. Ну а после 30-ти, когда обзавелся приличным опытом, стало комфортнее играть в центре обороны: там беготни меньше, чем на флангах.

– А как вели себя за пределами поля? Не позволяли себе лишнего?

– Я выбрал образ жизни без алкоголя, без табака – без всех этих «отвлекающих моментов». То, что другие спортсмены выпивают, – это где-то, может быть, и нормально, каждый расслабляется по-своему. У меня было восстановление такое – сон, сауна, баня, массаж. Я сам к этому пришел и ни в коем случае не осуждаю тех ребят, которые идут в ночной клуб. Это их здоровье, их личная жизнь. Самое главное – быть полностью мобилизованным на каждой тренировке. Кто-то всю жизнь не пьет и играет во втором дивизионе, а кто-то всю жизнь пьет и играет в высшей лиге. Тут уж, знаете, каждому своё, всё очень индивидуально.

– Вернемся к «Кубани». Вашим первым тренером в основной команде желто-зеленых был Владимир Бражников. Сергей Лысенко в интервью нашей газете называл его «родным батькой». Вы можете его так назвать?

– Сергей Лысенко был очень жесткий защитник, мог гаркнуть и в игре, и на тренировке. Но все его замечания, крики партнеры адекватно воспринимали. Да, я думаю, можно назвать Сергея «батькой», как вы сказали.

– Извините, я имел в виду, что Лысенко называл «родным батькой» Бражникова…

– Ах, вы про Владимира Александровича… Бражников был простой человек, не произносил «замудреных речей». При нем я играл мало, меня тогда временами только из дубля подтягивали. Поэтому не могу ответить на ваш вопрос.

– После Бражникова тренером «Кубани» был Андрей Поскотин. Как охарактеризуете его?

– Он шел в ногу с современными веяниями, тенденциями футбола. Для «Кубани» это был новатор, революционер, если угодно, при нем начали в обороне действовать в линию. Простой, интеллигентный человек, на пальцах объяснял – кто, где, куда. У Поскотина я многому научился в плане позиционной игры.

– А Валерий Синау, говорят, привез с собой «своих» игроков и стал доверять им в ущерб местным ребятам…

– Вы знаете, не только Синау так делал. Очень часто тренеры перевозят с собой в новые команды тех футболистов, на которых могут положиться, с кем они прошли Крым, Рым и медные трубы. И на это обижаться, считаю, нет смысла. Лично у меня никогда не было «своего» тренера, ни за кем я не ездил. А Синау в «Кубани» доверял молодым. Меня он сразу же окончательно перевел из дубля в «основную обойму». Может быть, он видел, что я могу «выстрелить», а может, у него и не было больше другого выхода, кроме как ставить играть молодежь. Возможно, какие-то недопонимания были у Синау в «Кубани» с ребятами постарше.

– Да им, говорят, вроде бы не нравилось, что игроки, которых привез Синау, получали больше, чем они…

– Возможно, и так было. Я тогда еще молод был, меня в такие дела никто не посвящал.

– А бывало в той «Кубани» такое, что футболистов вывозили в лес и били, как рассказывал Сергей Лысенко?

– Меня, слава Богу, все это минуло. На тот момент я был довольно-таки юн, ни в каких «махинациях и заговорах» не участвовал, поэтому с меня спроса-то и не было. Ну да, припоминаю, что-то такое было, с нашими ведущими игроками говорили на повышенных тонах различные люди.

– Представители криминального мира?

– Возможно, да. На дворе ведь стояли лихие 90-е… Но со мной, повторюсь, никто «таких бесед» не вел. Всякие истории, наверное, бывали. Точнее, чем Сергей Лысенко, я вам про них не расскажу.

– А вы бы боялись, окажись на месте тех, с кем разговаривали на «повышенных тонах»?

– Вы знаете, меня, если говорить абстрактно, так учили родители, и сейчас я придерживаюсь принципа: праведник идет с высоко поднятой головой. Если тебе нечего скрывать, то ты и бояться ничего не будешь. А если действительно у тебя, как говорится, рыльце в пушку, то и будешь шарахаться от каждого шороха, от каждого взгляда, не будешь ночью спокойно спать. На тот момент я ходил и вообще об этом не думал, так как ни в каких «таких делах» участия не принимал.

– Какая атмосфера была в «Кубани» в 1998 году? Вспоминается, менялось руководство, зарплаты не платили…

– Да нехорошая была атмосфера. Независимо от того, меняется руководство или нет, но если у команды финансирование плохое, то всегда начинаются подводные течения, появляются подводные камни. Когда деньги платят вовремя, все улыбаются, смеются и работают в полную силу. Когда же начинаются перебои, люди начинают искать какие-то пути отступления, уже не так выкладываются на тренировках, в играх.

– Нехорошая атмосфера в команде стала главной причиной вылета «Кубани» во второй дивизион?

– Наверное, да. Некоторые люди в полную силу не играли.

– И вы тоже?

– Нет, ну, я-то старался, выкладывался. Мне было около 20-ти, я играл за «Кубань» в своем родном городе. На стадион на мою игру приходили посмотреть родители, и мне тогда было все равно, платят мне или не платят. Я, если честно, в тот момент о деньгах не думал. Это сейчас у нас, детско-юношеских тренеров, ребята 15-16-ти лет спрашивают, а сколько, мол, нам будут денег платить? Раньше все-таки было другое время, другое воспитание.

– И что вы отвечаете своим воспитанникам, когда они у вас такое спрашивают?

– Я? Улыбаюсь просто, да и всё. Мне смешно становится. Парень попадает по мячу только через два раза на третий, еще ничего не дробился, зато уже интересуется, какое количество денег ему будут платить. Но мы сами виноваты, что допустили такое. Просто так это же не происходит. Виноваты агенты, виноваты руководители клубов, которые завышают зарплаты, подъемные, премиальные.

– Вернемся в конец прошлого столетия. На начало 1999 года в «Кубани» остался лишь вратарь Александр Перов. А вы могли остаться?

– Я ушел по причине невыполнения «Кубанью» контракта. У меня была прописана определенная сумма подъемных, которая не была мне выплачена. И тогда на горизонте появился Александр Борисович Гармашов, главный тренер тольяттинской «Лады», в итоге я оказался в его команде, во втором дивизионе. Перед нами стояла задача выхода в первый, и мы за один год ее решили.

– А долги «Кубань» перед вами погасила?

– У меня к «Кубани» не осталось никаких вопросов. Палата по разрешению споров приняла решение, что мне можно уходить, контракт был расторгнут. И я ушел то ли свободным агентом, то ли с небольшой компенсацией, точно уже и не помню.

– Когда «Лада» выходила в первый дивизион в 1999-м, в переходных матчах она обыграла как раз «Кубань». Помните те встречи?

– Естественно! В первом матче, в Тольятти, мы выиграли 2:1, а в Краснодаре была ничья – 1:1. Когда на стадионе «Кубань» вышли на предматчевую разминку, то некоторые болельщики стали кричать нелицеприятные вещи в мой адрес и в адрес Виталия Калешина, который тогда тоже за «Ладу» выступал, отчего я только заводился еще больше. А другие нормально кричали, с юмором: мол, Сережа, ты же наш, свой, не надо выходить против нас играть (смеется).

– То есть те матчи против «Кубани» можете назвать для себя особенными?

– Конечно, им сопутствовали двойной настрой, мощные внутренние переживания. Когда играешь против бывшей команды, внутри себя не то чтобы обиду таишь, но пытаешься доказать бывшему руководству, что оно, возможно, ошиблось на твой счет, когда не доверяло тебе. Невыполнение контракта ведь тоже, я думаю, в какой-то мере форма недоверия. Если бы хотели, чтобы остался, то выплатили бы всё, что должны были. Не такая уж и большая сумма-то была.

– Давайте вернемся к Тольятти. Каким отложился у вас в памяти сам город?

– Тольятти – довольно-таки большой город, состоит из двух частей. Старый город похож на Краснодар, он более зеленый; а в новом располагаются автомобильный завод, широкие проспекты, многоэтажки… Вообще, мне новое нравится всегда, это интересно. Приезжаешь в незнакомый город, начинаешь привыкать к местным порядкам, обычаям, говору – там ведь по-другому разговаривают.

– Вам нравилось в Тольятти?

– Не хочу говорить об этом городе ничего плохого, тем более я там встретил свою вторую половинку, которая родила мне трех прекрасных детей и с которой я до сих пор вместе и в полном согласии. Что касается климата, то в Тольятти не очень много солнца, часто стоит пасмурная погода, поэтому люди там немножечко суровые, не особо приветливые. Везде, конечно, есть такие люди, но мне кажется, что у нас здесь, на юге, где много солнца, народ подобрее. Еще могу назвать Тольятти – городом работяг. Все знают местный автомобильный завод, на нем люди в 3-4 смены пашут.

– Рабочие как относились к футболистам? Не с завистью?

– Кто-то с завистью, а кто-то адекватно. Люди смотрят на футболистов, на баскетболистов, на хоккеистов, видят, какие суммы те получают, и каждый человек оценивает это по-разному. Один начинает завидовать: вот, мол, ничего он особенного не делает, а ему такие бешеные деньги платят; другой, наоборот, говорит: у них «лошадиная работа», они свое здоровье на поле оставляют; а третий думает: а с чего это я получаю копейки? Мне, значит, нужно найти какие-то способы, чтобы получать столько же, но и не оставлять при этом свое здоровье в профессиональном спорте. Кто как прореагирует, зависит от воспитания. Люди разные, надо ко всем с пониманием относиться.

– Завод одаривал футболистов «Лады»?

– Когда мы решили задачу выхода в первый дивизион в 1999-м, футболистам предложили подарок на выбор: машину или деньги. Приятное воспоминание: ходишь по стоянке, где стоят 200 автомобилей, и выбираешь цвет, комплектацию…

– И что выбрали вы?

– На тот момент ведущей машиной отечественного автопрома была «десятка». Ну, мы с Виталиком Калешиным и выбрали по «десятке». Как сейчас помню, одинакового кирпичного цвета. Нас рассчитали, сели мы в них и поехали в Краснодар.

– А «Кубань» дарила какие-нибудь подарки?

– Нет, в «Кубани» за решение поставленных задач платили только деньги, была бонусная система. Таких подарков, как машины, квартиры, от «Кубани» не получали.

– Почему вы вернулись в краснодарский клуб в 2002-м?

– В «Ладу» из Ташкента пришел новый тренер, Сергей Бутенко, привел своих ребят, на которых рассчитывал, и получилось так, что я стал ему не нужен. Ну и начал я искать себе новый клуб. А в «Кубани» в то время как раз проводилась политика возвращения местных ребят. Ну и меня вернули, решили вопрос на этой волне. Гендиректором в «Кубани» тогда был Владимир Васильевич Подобедов, тренировали команду в тандеме Владимир Иванович Лагойда и Игорь Викторович Калешин.

– Как они проводили тренировки?

– Все упражнения, даже тяжелые, строились через мяч, через мяч, через мяч. Огромных нагрузок, когда надо было куда-то бежать без мяча, Калешин с Лагойдой не предлагали.

– А Николая Южанина в «Кубани» застали?

– Да. Первый раз мы с ним пересеклись, еще когда он был тренером сборной Краснодарского края, мне в то время было 16 или 17 лет. А потом уже немного поработали вместе в «Кубани». Южанин делал большой уклон на функциональное состояние команды, много внимания уделял тактическим перестроениям. При нем уже пошли специфические упражнения – на выносливость, на скоростно-силовую составляющую.

– Тесты Купера?

– В том числе. Кстати, про тест Купера. В Тольятти с ним была отдельная история. Один раз Гармашов сказал: кто не сдаст тест Купера, тот будет бегать его каждое утро. А я только недавно восстановился после травмы, набрал 3 лишних килограмма, и с щеками вот такими (разводит руки в стороны) бегал пять дней подряд, но на пятый все-таки сдал (улыбается).

– Вам больше нравился подход Калешина и Лагойды или подход Южанина?

– Тогда мне было 25 лет, ветер в голове, особо бегать-то не хотелось. Хотя, по большому счету, ну, бежишь ты этот тест Купера и бежишь, тебе по барабану, приносит он пользу или не приносит. А после 30-ти уже начинаешь понимать всю значимость спортивного образа жизни, спортивного питания, по-другому относишься к сборам. Осознаешь, что тебе нужно качественно пройти каждый день сборов, заложить хороший фундамент, чтоб потом по ходу сезона ты не получал травм, не пропускал матчей, не терял из-за этого денег и смог заработать по максималке.

– Если объединить два ваших периода в «Кубани», то какие матчи вам особенно запомнились?

– Кавказские выезды: Владикавказ, Нальчик, Махачкала – там нельзя давать слабину. В игре против таких команд чем настрой выше, тем результат лучше. Кавказские команды всегда боевые, стоят особняком. Я знаю, о чем говорю, я сам выступал за махачкалинское «Динамо» полгода в 2006-м. Кавказский футбол – он своеобразный.

– Инциденты происходили во время этих выездов?

– Да на Кавказ что ни выезд, то инцидент. То во Владикавказе камнями закидают автобус – мы на полу лежим. То какой-то, простите, кипиш на поле, чуть ли не драка. Такое время тогда было суровое… Сейчас, конечно, когда команды более классными стали, такого больше не позволяют.

– Почему вы покинули «Кубань» перед 2004 годом?

– Ситуация какая получилась: тренером стал Южанин, который на меня не рассчитывал. Конечно, очень хотелось окунуться в атмосферу большого футбола, попробовать себя в высшей лиге, но тренеру, как говорится, виднее. У меня оставался еще год контракта с «Кубанью», и гендиректор «Кубани» Александр Молдованов сказал мне: ищи себе другой клуб, твоя цена такая-то, если не ошибаюсь, 50 тысяч долларов. Вроде бы договорился с Валерием Овчинниковым, тренером в ту пору челябинского «Лукойла», но он решил меня взять в аренду, грубо говоря, за 5 тысяч долларов, а не покупать за 50 тысяч. Съездил туда, потом вернулся в Краснодар и написал здесь заявление об уходе. Хотя не надо было этого делать.

– Почему?

– Нужно было просто поставить в известность руководителей «Кубани». Я же написал заявление, а приехав обратно к Овчинникову, прямо перед сезоном получил травму, и он отказался брать меня в «Лукойл». И в Краснодаре я заявление написал. В итоге получилось, что 2004 год пропал для меня. Два месяца я лечил спину, а потом несколько месяцев играл в чемпионате Краснодара и края за команду милиции «Динамо». Но, в то же время, по тем временам я и стоил кучу денег – 50 тысяч долларов. Поэтому, сами понимаете, в таких условиях мне было проблематично найти профессиональную команду. Год закончил в «Динамо», а потом кое-как договорился, чтобы «Кубань» снизила мою стоимость.

– Как это удалось?

– И нытьем, и катаньем (улыбается). Приходил и просил, говорил: ну, куда, ну, кто меня купит за 50 тысяч долларов? Сначала скинули до 25-ти, затем – до 10-ти. Потом я нашел несколько вариантов во второй лиге, но мне сказали, что 10 тысяч долларов – все равно много, и если мы тебя возьмем, то только бесплатно. А бесплатно руководители «Кубани» меня отдавать не хотели. Вот такая «яма» получилась в моей биографии. Очень жаль, что пик карьеры пришелся на первый дивизион, а не на высшую лигу.

– Большую обиду на «Кубань» затаили?

– Знаете, по прошествии времени все уже давным-давно остыло, но тогда, признаюсь, сильная обида была на руководство. Они хотели получить за меня деньги, не давая мне никакого шанса нормально продолжить карьеру. Я играл здесь на город, грубо говоря, на первенство бани, и, в то же время, они хотели выручить за меня какие-то деньги. Понятно ведь, что президенты других клубов, даже из второй лиги, когда ищут новичков, открывают статистику и смотрят: ага, Шипулин, где последний год играл? В Краснодаре за «Динамо» на первенство бани – нигде, значит. Соответственно, кто будет за такого игрока платить большие деньги? Если бы не такое отношение некоторых людей, мне кажется, у меня карьера могла бы сложиться немножко получше. Если бы меня отдали нормально в аренду, то я бы продолжал играть на высоком уровне. Даже если бы в 2004-м выступал в аренде в первом дивизионе, то в 2005-м мог бы уже подписать полноценный контракт или перейти в другой, более сильный клуб первой лиги. Или мог уйти в крепкий коллектив «под задачу» во второй дивизион. А так – получился пробел больше года. Столько времени потерял, и потом было крайне тяжело выкарабкиваться из этого болота…

– Чем же закончилась сага?

– В очередной раз пришел в офис «Кубани», отправился к тогдашним руководителям клуба на прием, говорю: так и так, я же ведь вам не нужен, дайте мне, Бога ради, чистый трансфер. И, наконец, услышал долгожданное: да, ты нам не нужен, хорошо, вопросов нет, зайди в бухгалтерию и получи свой чистый трансфер, мы дадим распоряжение. Вот так неожиданно я получил возможность продолжить свою профессиональную карьеру.

– И поехали в щелковский «Спартак».

– Связался с кое-какими агентами, и они меня туда засунули. Поехал туда, потому что надо было куда-то ехать, чтобы профессионально играть. Там занимался в основном тем, что восстанавливал былые кондиции и «набирал» себе статистику.

– Там вас тренировал Юрий Быков, который недавно возглавлял новокубанский «Биолог»?

– Верно. Своеобразный тренер, со своим видением футбола, которое идет вразрез с мнением остальных. Я сейчас расскажу вам одну историю. Быкова назначили тренером, он объявляет собрание и говорит: «Я закончил ВШТ. Там преподаватели, то-то, то-то, то-то, они говорят делать так-то, так-то, так-то. Но я, Я, решил, что так делать не надо – мы будем делать вот так».

– Нормальный поворот.

– Сейчас, с точки зрения тренера, я понимаю, что он действительно ошибался, неправильно подходил к сборам: мы начинали их с каких-то там рывков, с бега в горку. И неспроста потом по ходу сезона у нас пошли травмы. Хотя будучи футболистом, Быков неплохо выступал, он сам нам рассказывал, как в 30 лет в высшей лиге играл.

– Чем еще Щелково запомнилось?

– У команды было слабое финансирование, нам по три месяца не платили деньги, в то время как президент клуба баллотировался в какие-то депутаты. Со мной в Щелково играл Александр Крестинин – еще один футболист из Краснодара, он сейчас тренирует национальную сборную Киргизии. Так вот, я прекрасно помню, как мы с ним делили напополам кусочек бульона «Магги» и одно яйцо. Потому что нас не кормили, а чтобы купить еды, денег тоже не было. В общем, не очень хорошие ассоциации у меня от того времени остались. Разве что одно хорошее воспоминание…

– Какое?

– Мы сыграли однажды товарищеский матч с московским «Спартаком». 1:1 закончили. За соперника играли Видич, Кавенаги, Моцарт… – приятно было противостоять таким звездам.

– После щелковского «Спартака» в вашей карьере был полугодовой период в махачкалинском «Динамо»…

– Да, туда мне помог перейти Павел Александрович Стипиди. В Махачкале, конечно, совершенно другой был уровень по сравнению с Щелково – настолько все интересно и в ногу со временем! Тренировал нас в «Динамо» Леонид Назаренко, всем известный на Кубани специалист. У него были отличные взаимоотношения с футболистами – как со своими, как с друзьями, не было никакого превозношения себя, мол, я великий, я тренер – а вы футболисты. Леонид Васильевич умел находить нужный подход к игрокам: когда надо, умел посмеяться, когда надо – серьезно поговорить.

– Какие были в Махачкале условия?

– Я вам так скажу. Когда приезжаешь туда с «Кубанью», например, то чувствуется к тебе агрессия, наглость даже. А когда ты сам являешься игроком махачкалинской команды, то никаких проблем. В лучших традициях кавказского гостеприимства: встречают, спрашивают, какие есть вопросы, куда надо подвезти, что показать? С партнерами по команде тоже никаких проблем не было – ни по футбольным делам, ни по бытовым условиям. Жили в махачкалинской гостинице, нас охраняли.

– Как охраняли?

– Ну, охраны немного было, просто гостиница была закрытой территорией. В то время ситуация в Дагестане была непростая – террористическая обстановка. Нам говорили: ходите в экипировке «Динамо» (Махачкала), и никто вас не тронет.

– Так и было: ходили в экипировке и никто вас не трогал?

– Да, никаких сложных ситуаций не возникало. Местная молодежь видела, что мы игроки «Динамо» (Махачкала), и никаких провокаций не было.

– Следующее ваше пристанище – новороссийский «Черноморец».

– В конце 2006-го махачкалинское «Динамо» расформировали, ребята разбежались, а я отправился, опять-таки, через Павла Стипиди, в «Черноморец». Меня лично в Новороссийск приглашал Владимир Лагойда. В команду, кроме меня, пришли Михаил Воронов, Александр Перов. Итак, приехали в «Черноморец», прошли все сборы, все нормально. Но очень быстро сняли Лагойду, пришел новый тренер – Хазрет Дышеков. И возникла ситуация, о которой мы уже говорили – другой наставник привел в команду «своих» ребят и стал делать ставку на них. А мы же не его люди были. В результате, первым «зачехлили» меня: через полтора месяца мне было сказано, мол, ты уже можешь ехать домой, мы тебе будем платить зарплату, вопросов нет. Я так и сделал – поехал домой и просто получал зарплату. Затем, после меня, из «Черноморца» отправили Воронова, ну а самым стойким оказался Саша Перов – дольше всех там пробыл, но все равно и его «зачехлили». Такое, к сожалению, в футболе очень часто случается.

– Далее у вас был пробел в профессиональных выступлениях?

– Да, я поступил в Кубанский госуниверситет, выступал за его студенческую команду на профильных чемпионатах Европы. В Польше заняли 7-е место, на следующий год в Турции – 3-е. Хотел бы отметить отношение ректора университета Михаила Борисовича Астапова. Он буквально благотворит команду! Кроме того, выступал за краснодарское «Динамо», «Понтос» из Витязево, а в 2010-м был заявлен на КФК за новокубанский «Биолог», который тогда тренировал Сергей Григорьев. Финансовые условия, конечно, были не ахти какие, но платили день в день.

– И как работалось с Григорьевым?

– Он очень большое внимание уделял функциональному состоянию команды. С Григорьевым я прошел все сборы от начала до конца, заложил реально серьезный фундамент, и за весь сезон у меня не было ни одной травмы. Я, как раньше говорил вам, с возрастом стал серьезнее относиться ко всем этим сборам, к «набегиванию» определенного километража. Но восстановления в команде не было никакого, кроме сна, кроме того, мне приходилось самому ребятам уколы колоть, бинтовать, мази мазать, но это уже отдельная история.

– Почему отдельная?

– В команде не было доктора, не было массажиста, а так как я со всеми этими шприцами, таблетками, мазями «на ты» – опыт за футбольную карьеру накопился приличный, – то и взял на себя эти функции (улыбается).

– И лекарства назначали?

– Нет, таблетки, конечно, не назначал, но знал, что пить от изжоги, что от воспаления…

– У «Биолога» экзотический стадион в поселке Прогресс. Вам нравился?

– Да. Он в низине располагается, среди зелени, классный такой. Нет беговых дорожек, трибуны близко к полю, естественный газон. Там очень приятная атмосфера, за нас приходили болеть люди…

– Мало людей.

– Да, немного, но все равно те, кто приходили, нас поддерживали… Про Григорьева еще хочу сказать, что хорошо с ним работали, хотя, возможно, у меня с ним и были недопонимания: я ветеран, он тренер. В любом случае, вскоре я ушел из «Биолога» в ФК «Славянский».

– В «Славянском» глава администрации района Анатолий Разумеев сначала следил за клубом, а затем бросил его…

– Он не сам бросил. О Разумееве у меня остались только хорошие воспоминания. Столько, сколько сделал он для своей команды, для футболистов, я не встречал и в первой лиге, не говоря уже о второй. Отношение в «Славянском» было человеческое, деньги платили вовремя. Медицина, восстановление, витамины, процедуры – всё на уровне. С какой просьбой ты бы ни обратился к Разумееву, он все старался сделать для футболистов.

– Например?

– Различные ситуации бывали. Мою супругу надо было положить в больницу для срочного хирургического вмешательства, я позвонил главе района, попросил помочь. Он моментально все организовал, мне позвонили люди, занимающие высокие посты в системе краевой медицины, узнали, что да как, положили жену в больницу, сразу пооперировали. Разумеев – замечательный человек.

– ФК «Славянский», знаю, проводил сборы на Кипре, в Турции. Для клуба второго российского дивизиона проводить сборы за границей, согласитесь, событие из ряда вон выходящее…

– Это лишний раз характеризует Анатолия Разумеева. В своем детище он души не чаял. Но дело еще и в том, что инфраструктура за рубежом лучше, чем в России. Вас обеспечивают трехразовым питанием, шведский стол, в вашем расположении бани, автобус вас привозит на тренировку и увозит обратно. Голова у администраторов вообще не болит. А приезжаешь сюда, в Россию: питание надо заказать отдельно, автобусы – отдельно, спарринг-партнеров найти тяжко. Все отдельно, за все надо платить-платить-платить, и, как правило, российские сборы выходят дороже, чем те же турецкие.

– Поговорим об Эдуарде Саркисове, тогда главном тренере «Славянского». Ведь вы в «Кубани» застали его еще игроком, правильно?

– Да, в «Кубани» с ним пересекались, он был опорным полузащитником. С ним всегда у меня были хорошие отношения. В «Славянском», конечно, я понимал, что он тренер, соблюдал субординацию. Я благодарен Саркисову за то, что он взял меня к себе в команду, поверил в меня, предоставил хорошие условия после Новокубанки. Сейчас иногда встречаюсь с ним и говорю: «Эдуард Рачикович, вот, поверишь или нет, честно, но в «Славянском» играл за тебя и за Разумеева». Действительно, выходил и играл за них. От первой и до последней минуты бился за этих людей, чтобы не подвести.

– Вы сказали, что в «Славянском» зарплаты исправно платились. Это до того, пока Разумеев перестал помогать клубу, как я понимаю?

– Да. Я хочу сказать, что за последние два месяца в «Славянском», когда зарплаты еще платили, я заработал больше, чем за полтора года в «Биологе». А потом в Крымске случилось наводнение, и Разумеева, так как он отличный управленец, Ткачев направил туда ликвидировать последствия катастрофы. Ему, как говорится, сделали предложение, от которого нельзя было отказаться. Разумеев ушел – а в таких ситуациях всегда есть люди, которые только этого и ждут. Сразу закончилось финансирование. «Славянский» остался должен мне 250 тысяч рублей. Целый год играли задаром, просто так. Писали и в КДК, и в прокуратуру, и в трудовую инспекцию – все равно ничего не выплатили.

– Как покинули команду?

– У меня родился третий ребенок, я подошел к Саркисову и сказал: «Рачикович, так и так, мне надо кормить семью. Наверное, я поеду в Краснодар, попробую там поиграть за налоговую инспекцию, за «Динамо» или еще за кого-нибудь». Он меня отпустил, я уехал. А потом Саркисов костяк той команды, семерых человек, забрал с собой в крымский «Витязь».

– На этом ваша профессиональная игровая карьера и закончилась, верно?

– Верно. Я вернулся в Краснодар, устроился на работу детским тренером в футбольную школу «Кубани». Мне назначили испытательный срок в один месяц. Прошло две недели – руководители сказали: всё, мы тебя берем, мы видим твое желание, умение находить подход к детям. Ну и параллельно тогда я еще играл за курганинскую «Омегу». Потому что, знаете, дополнительные деньги семье всегда нужны.

– В «Омеге» тоже было хорошее отношение к футболистам со стороны руководства?

– Да, по этому критерию «Омегу» можно сопоставить со «Славянским». Зарплаты были небольшие, но премиальные двойные, настрой запредельный. Руководители в Курганинске, в том числе Дмитрий Карапетян, делали все, чтобы команда выкладывалась по полной. В том году, 2013-м, мы стали чемпионами первой лиги Краснодарского края.

– Можно сказать, что «Омега» – феномен? Клуб с профессиональным подходом к делу, но играющий во втором эшелоне любительского чемпионата.

– Можно, причем с полным на то основанием. Все начинается с головы. Если руководитель порядочный, воспитанный, то и коллектив подберется честный и игровой. Если же «сверху» к футболистам идет несерьезное, наплевательское отношение, если в клубе нет взаимоуважения, – тогда и результата никакого не будет. Вот Дмитрий Карапетян всего себя вкладывает в развитие «Омеги». В Курганинске классный стадион, шикарный поле – на мой взгляд, одно из лучших в крае. Идеальный газон.

– Пара-тройка «общих» вопросов. Какие интересные истории запомнились из игровой карьеры?

– Да много казусов было, сейчас и не вспомнишь… На выездах точно что-то необычное случалось. Вот помню, в гостинице собрались один раз на ужин и… недосчитались двух партнеров. Где они, непонятно – ну, и давай искать. Всю гостиницу перерыли, полгорода подняли – оказывается, их где-то «случайно» закрыли, пошутил кто-то.

– Сейчас со многими экс-партнерами поддерживаете отношения?

– Да, конечно. Александр Перов, например, является крестным папой моего старшего сына. Он очень близкий человек, как брат мне. Созваниваюсь с Дмитрием Емельяновым, вместе с которым в Тольятти играл. С Евгением Калешиным поддерживаем отношения, буквально на днях он советовал мне книги и сайты по детско-юношескому футболу.

– Во время карьеры всегда нормальные отношения были с партнерами?

– Внутри коллектива всегда разные отношения. Все равно всегда есть разделение по интересам: женатики – отдельно, холостяки – отдельно. С кем сложились хорошие, теплые отношения, с теми можно было после игры куда-то поехать, посидеть. В первом, втором дивизионах отношения были на должном уровне, а в премьер-лиге я не играл. Но вы должны понимать: чем больше денег, тем, как правило, меньше дружеских отношений.

– В последнее время то и дело говорят про нестабильную финансовую обстановку в «Кубани». Что вы об этом знаете?

– Если честно, я не знаю, что там происходит в основной команде, нам не докладывают. В любом случае, все идет от головы. Если руководителям это нужно, то и результаты у команды есть, и народ на нее ходит, и все нормально. Если же не нужно – то и последствия соответствующие.

– Сейчас вы тренер команды для ребят 2002 года. Довольны текущим положением дел?

– Конечно, хочется развиваться и подниматься по тренерской лестнице. Мне очень интересно работать с мальчишками, которые растут у меня на глазах, с каждым годом все интереснее и интереснее. А вот поначалу, признаюсь, относился к тренерскому ремеслу не так серьезно. Тогда, как уже говорил, еще в «Омеге» параллельно играл, совмещал: и там, и тут, и здесь… Зато сейчас уже занимаюсь только с детьми и получаю удовлетворение от этой работы.

– Говорят, с детьми работать труднее, чем со взрослыми.

– Есть такое. Нервы уже не те становятся. Бывает, что перехлестывают эмоции, когда переживаешь за результат, видишь несправедливое отношение к твоей команде со стороны арбитров. Но ничего страшного. А где легко? Я думаю, в каждой профессии есть свои негативные нюансы. Надо оставлять работу на работе, дома уже другая история – семья, супруга, дети.

– Про своих детей, кстати, поподробнее расскажите.

– У меня два сына и дочь. Старшему – Роману – 15 лет, дочери Милане – 11, младшему сыну Стефану – скоро 3 года будет. Роман – круглый отличник, очень умный, здорово разбирается в компьютерах. Я хотел, чтобы он стал футболистом, но, возможно, перегнул палку, ругая его на тренировках, когда у него что-то не получалось. В итоге футбол он бросил и сейчас играет только для себя, когда тепло на улице, а недавно вот стал на бокс ходить. Милана – видно, что спортсменка. Раньше ходила на гимнастику, сейчас ходит на батут. Она такая подвижная, сорвиголова, «мальчик в юбке». У меня, признаюсь, прямо огромное желание, чтобы младший сын Стефан стал футболистом, и футболистом посерьезнее, чем его папа. Поэтому сейчас, хотя ему еще и 3-х лет нет, уже потихонечку начинаю прививать ему любовь к мячу, к подвижным играм. Пока все идет по настроению: хорошее оно у него – играем в футбол, плохое – ни во что, конечно, не играем.

– Вернемся к вашей работе. Сейчас вы детский тренер. Что дальше?

– Есть желание развиваться. Я понимаю, что можно развиваться и в детском футболе, но хочется и на уровень взрослой игры замахнуться. У меня уже был тренерский опыт во взрослой команде: в «Омеге» я не просто выступал, но и был играющим тренером. И находил с ребятами общий язык. Они понимали, что от них требовалось.

– Какая у вас тренерская категория?

– «С». На данный момент учусь на категорию «B»-плюс». В мае меня ждут экзамены. Если сдам, то стану элитным детским тренером. На месте стоять нельзя. Чем бы вы ни занимались – всегда нужно двигаться вперед. Изучать литературу, знать современные тенденции. А не думать, мол, я все знаю, что делать, ничего мне не рассказывайте, и все у меня получится.