Денис Бояринцев: «Не хотел больше обманывать – ни себя, ни футбол»

«Спорт-Экспресс», 14.01.2008

Полузащитник «Шинника» Денис Бояринцев дал интервью газете «Спорт-Экспресс».

ШЕЛ К ВЕРШИНЕ – УПЕРСЯ В СТЕНУ

В списке «Оскаров», которые ежегодно присуждает американская киноакадемия, есть и приз за лучшее исполнение роли второго плана. Если бы подобная номинация существовала в футболе, в последние два сезона награда точно досталась бы Денису Бояринцеву. Победные голы, забитые «на флажке» после выхода на замену, сделали его любимцем красно-белой торсиды. Но самого полузащитника популярность такого рода не устраивает. Он хочет играть. Поэтому и встречает сезон-2008 в «Шиннике», где сейчас тренируется – весело, с желанием, с фирменной хитроватой улыбкой.

– Судя по всему, настроение у вас хорошее, – начинаю я разговор с новичком ярославцев.

– А с чего бы ему быть плохим? – удивляется Бояринцев.

– Ну все-таки ушли из «Спартака», который выступал в Лиге чемпионов, в клуб, чьи задачи и возможности намного скромнее. Сомнения не мучают?

– Нисколько. В какой-то момент я понял, что уперся в некую стену. И если ничего в своей жизни не изменю, то впереди – тупик.

– Понимали, что «Спартак» для вас – потолок в карьере: выше уже не подняться?

– Согласен. Это действительно вершина, к которой я шел много лет. Не побоюсь признаться: возможно, эту самую стену я выстроил для себя сам. Но в один прекрасный момент осознал: ее надо преодолеть.

– С помощью «Шинника»?

– А почему бы нет? По крайней мере здесь, в отличие от «Спартака», все зависит только от меня самого.

– Что дал вам «Спартак» помимо популярности, денег, уверенности в завтрашнем дне?

– Многое. В нем я вырос как игрок, и прежде всего в футбольном мышлении. Конечно, сегодняшний «Спартак» не тот, романцевский, которым я восхищался еще молодым парнем в «Носте». Но какие-то идеи того времени еще живы. И старательно поддерживались Федотовым, а сейчас и Черчесовым.

– Что вами воспринималось как чисто спартаковское?

– Многое. Та же Тарасовка. Или водитель автобуса Матвеич, возивший не одно поколение команды. В «Спартаке» меня научили бороться только за самые высокие места. И идеей победы проникнуты в нем все – от того же Матвеича до главного тренера. Там я стал максималистом во всем.

– Но, наверное, не только хорошее вспоминается из трех спартаковских лет?

– Из неприятного в памяти остались только травмы да ощущение досады из-за того, что раскрыться до конца так и не удалось.

– Все дело в травмах?

– Не совсем. Когда уходил из «Рубина», мне говорили, что у меня может не получиться, что я игрок не спартаковского плана. Но я рискнул, зная, что второго такого шанса судьба не даст. Теперь, оглянувшись назад, могу с уверенностью сказать, что на семьдесят процентов с задачей справился.

– Задача – это что: счет в банке, престижная квартира, дача, модное авто?

– Это Лига чемпионов, еврокубки, серебро чемпионата. Вы не представляете, какое это ощущение – стоять на поле, слушать гимн Лиги чемпионов и говорить себе: я это сделал, черт побери!

– А ощущение несправедливости по отношению к себе часто появлялось?

– Бывало, и, увы, не раз. Хорошо провожу концовку 2006-го, в Лиссабоне забиваю «Спортингу» в Лиге чемпионов, следующий сезон встречаю полным надежд. Но уже на сборах чувствую, что Федотов не очень на меня рассчитывает: на левый фланг ставит Торбинского. Уже при Черчесове выдаю подряд две хорошие игры – с «Томью» и «Крыльями». Ну, думаю, теперь-то уж точно пойдет – победный состав обычно не меняют. Не тут-то было – опять усаживаюсь на лавку...

– Что делали в такие моменты?

– Глушил обиду и продолжал вкалывать.

– Почему же у Старкова вы играли постоянно?

– Наверное, он видел меня в своем футболе. А в игровую концепцию Федотова с Черчесовым я не вписывался.

ТОРБИНСКИЙ ПРАВ

– Получается, вы подходите под игровую модель, в которой преобладают не комбинационность и импровизация, а строгая дисциплина и точное следование заданной схеме.

– Сам я так не считаю. Все претенденты на место крайнего полузащитника в «Спартаке» в принципе были одного плана. Вряд ли Быстров и Торбинский на моем фоне выделялись какими-то особыми комбинационными возможностями.

– О Торбинском я бы так не сказал.

– Пожалуй, соглашусь. Дима – спартаковский воспитанник, и ему комбинационный стиль ближе. Возможно, при выборе тренеров это и играло решающую роль.

– Как считаете, в истории с его нашумевшим уходом Дмитрий прав?

– Думаю, да. Ведь он уже не юный дублер, требующий особых привилегий, а игрок основного состава и кандидат в сборную.

– Вы бы решились на подобное?

– В его годы я играл с «Рубином» в первой лиге, получал тысячу долларов и был самым счастливым человеком на свете. Я только начинал делать себе имя. А у Торбинского оно уже есть. Странно, почему этого упрямо не хотели сознавать. Дима совершил поступок, хотя рвать с командой, которая тебя воспитала, больно и трудно. И здесь я его понимаю. Мне уход из «Спартака» тоже дался непросто.

– Еще сложнее он получился для Аленичева. Как отнеслись тогда к произошедшему?

– Мне очень непросто ответить на этот вопрос, поскольку у меня по сей день очень хорошие отношения и с Аленичевым, и со Старковым. Не имею права принять чью-то сторону – скажу лишь, что осадок история оставила очень неприятный.

– Как вы относитесь к тезису: в футбол должны играть голодные люди?

– Голодные до игры, но не до денег. Конечно, глупо считать криминалом стремление обеспечить себя и семью. Но и превращать свою профессию исключительно в инструмент наживы нельзя. Думаю, нынешнюю планку зарплат задрали начавшие приезжать в Россию легионеры.

– В некоторых командах их появление приводит к делению на «своих» и «чужих», как было, к примеру, пару лет назад в «Динамо». Вам с чем-то подобным сталкиваться приходилось?

– В какой-то мере в «Рубине». Ребят раздражало то, что в тренировках и играх легионерам было дозволено все, чем они и пользовались. А нам приходилось за них вкалывать. При этом их зарплаты были несопоставимы с нашими, да и вели себя иностранцы вызывающе. Нас, тех, кто выводил команду в премьер-лигу, это, конечно, обижало. Отсюда и напряжение в коллективе, конфликты. Кроме того, среди них порой и просто случайные люди попадались. Был такой Кастро, еще какие-то сенегальцы – цирк, да и только...

– А с кем было приятно играть и общаться?

– С Новотны, Рони, Скотти, Калисто. Порядочные ребята, хорошие игроки.

– Что-то вы Домингеса не упомянули.

– В тот момент он еще не вышел на нынешний уровень. Да и гонор все норовил показать. Это уже потом и заиграл, и пообтерся.

– В «Спартаке» легионеры себя скромнее вели?

– Можно сказать да. Но кое-кто мог себе некоторые вольности позволить. Скажем, как Жедер с Моцартом, опоздать из отпуска. Или, как Кавенаги, постоянно лишний вес набирать.

– А разве тренер не мог его одернуть, наказать?

– Думаю, обязан был. Но Кавенаги купили за огромные деньги. Возможно, из-за этого он и ощущал себя на особом положении.

КОВАЛЕВСКИ БЫЛ ДУШОЙ КОМАНДЫ

– Один ваш бывший одноклубник после ухода Федотова упрекнул его в чрезмерной мягкости. Что же, в профессиональном клубе тренер должен ходить с кнутом?

– По себе так не скажу. А кто-то, наверное, без этого действительно не может. Думаю, такое поведение легионеров вряд ли возможно в Англии или Италии. А в России некоторые из них чувствуют, что здесь все проходит, и ведут себя соответственно. Но, конечно, не все. К примеру, Ковалевски – профессионал с большой буквы.

– Жалеете, что ему пришлось уйти из «Спартака»?

– Очень. Это был настоящий лидер, душа команды.

– Многие считают, что Плетикоса выше классом.

– Лично я с этим не согласен.

– Может, в «Спартаке» кого-то не устраивал непростой характер Ковалевски?

– Не исключаю. Войцех действительно сложный человек. Но я с ним был очень дружен.

– А с кем еще?

– С Зуевым, Дедурой, Калиниченко.

– «Рубин» часто вспоминаете?

– Еще бы! Ведь именно он приоткрыл мне дверь в большой футбол, принес первые серьезные победы – выход в премьер-лигу, третье место в чемпионате.

– Кое-кто поговаривал, что та бронза была «с душком».

– Сплетен в футболе всегда хватало. Ну скажите, в каком договорном матче за восемь минут до конца дают противнику выйти вперед?

– Бронза – целиком заслуга Бердыева?

– Команду-то Курбан Бекиевич делал. И игроков он собрал действительно хороших.

– Согласны с теми, кто считает его сложным тренером?

– А где вы простых тренеров встречали? Бердыев – человек волевой, с характером. Может, закрытый немного. Но я ему многим обязан. Ведь это он заставил меня «стандарты» отрабатывать. Ох, как это потом пригодилось!

– А Старков что дал?

– Возможность играть. И, что бы ни говорили, в 2005-м он «Спартак» прямиком из кризиса на второе место и в Лигу чемпионов вывел.

– Как вы отнеслись к его уходу?

– В тот момент я еще не понимал, что после этого и начнутся все мои сложности.

– Не пытались с Федотовым их обсудить или считаете такие разговоры пустым делом?

– В принципе они нужны. Но только если тренер сам этого захочет.

– Приход Черчесова возродил в вас надежду вернуться в основной состав?

– Естественно. Я ждал своего шанса и верил. Но когда из-за травмы выбыл Быстров и на его место начали ставить кого-то из форвардов – Баженова или Веллитона, – я понял: ничего хорошего меня не ждет. Тогда-то впервые и подумал об уходе.

– А если бы Черчесов в последнем разговоре предложил остаться и прибавил жалованье, поменяли бы решение?

– Примерно так и было. Но оставаться удачливым запасным с хорошей зарплатой больше не желал. Это означало бы продолжать обманывать и себя, и футбол.

– Кроме «Шинника» были предложения?

– Два-три клуба интересовались, но не московские.

– Как первая неделя на новом месте?

– Мне интересно. И прежде всего то, сумею ли себе и всем доказать, что был прав, уйдя из такой большой команды, как «Спартак». Сегодняшний «Шинник» хочет добывать очки хорошей игрой. И Сергей Юран настраивает нас именно на это.