Владимир Пономарев: «Без команды жить не могу»

«Футбол», 05.1997

Кем у нас мечтают стать футболисты по окончании своей игровой карьеры? Конечно, тренерами… А если не получается? Тогда – детскими тренерами. Ну, а если нет вообще никакого педагогического дара? Токарь, слесарь, экспедитор, крутильщик, мотальщик, рубщик мяса – вот перечень остальных наиболее популярных послефутбольных профессий, порожденный эпохой развитого социализма. Правда, известны тря или четыре кандидата наук из бывших футболистов, директор продмага, референт в министерстве. Кажется, все, не считая, конечно, футбольных функционеров.

Мог ли представить себе в советское время «гроссмейстер подката» бывший защитник ЦСКА и сборной СССР подполковник запаса Владимир Пономарев, что в 90-е годы он станет предпринимателем, откроет собственный ресторан?

Вблизи Центрального аэровокзала за ограду рядом с въездом на территорию спорткомплекса ЦСКА втиснулся небольшой уютный павильончик – охотничий ресторан под названием «На тяге». Со стен зала на вас смотрит вся сборная СССР – бронзовый медалист чемпионата мира 1966 года и в ее рядах сам хозяин ресторана заслуженный мастер спорта Владимир Пономарев. Эту «главную композицию» обрамляют снимки команды ЦСКА, цвета которой он защищал, красивые, динамичные эпизоды матчей с его участием.

– Конечно, когда я играл, то ни о чем подобном и не мечтал, – рассказывает Владимир Алексеевич. – Время было другое. Играя в ЦСКА, например, я имел звание старшего лейтенанта, зарплату 300 рублей и твердо знал, что, когда закончу, эти 300 рублей в месяц никуда не денутся, поскольку мне была уготована служба на кафедре физкультуры Военного института иностранных языков.

– Разве вы не мечтали, как большинство игроков, закончив выступления, стать тренером?

– Задолго до расставания с футбольным полем я для себя решил, что никогда не буду ни тренером, ни спортивным функционером. Не лежала у меня душа к этим профессиям.

– Почему? Вы ведь играли у известных тренеров, неужели их примеры не заразили вас?

– Я работал не просто у известных, а у очень хороших тренеров – Вячеслава Соловьева, Валентина Николаева, Всеволода Боброва, Гавриила Качалина. Вот если бы кто-то из них пригласил меня к себе в помощники, я бы, наверное, все-таки пошел. А так остался старшим преподавателем в Военном инязе. На жизнь вполне хватало.

– Как же это вы, воспитываясь на идеалах государственной, общественной собственности, «переродились», став частником?

– За рубежом мне приходилось бывать в небольших кафе, ресторанчиках, которыми владели бывшие футболисты, в частности, у моего венгерского друга Антала Суроми. Я ведь заканчивал воинскую службу в Будапеште начальником отдела Управления кадров Южной группы войск. Прослужив в общей сложности в армии 27 лет, я в 1990 году вышел в запас в звании подполковника и вернулся в Москву пенсионером в самый разгар перестройки.

– И увидели, что цены растут, а пенсия – фиксированная.

– Вот-вот. На пенсию особо не разгуляешься. Сначала занялся ветеранским движением. Собрал команду под эгидой Фонда Льва Яшина, потом в московском «Динамо», еще позже – в ЦСКА.

Кругом в то время вовсю развивался мелкий бизнес, открывались палатки, рынки, магазинчики… Подумал: а почему бы и мне не попробовать? На решения я скор – приобрел палатку – три метра на шесть: хот-дог, алкогольные и безалкогольные напитки, холодные закуски, попкорн и всякая подобная ерунда. Это давало довольно приличный, а главное – стабильный заработок. Уже можно было жить и не тужить.

Палатка, однако, меня скоро перестала удовлетворять. А тут еще известный теперь, наверное, всем после зимних разборок в армейском футбольном клубе начальник ЦСКА полковник Барановский подначивать начал: «Палатка не украшает популярного футболиста. Придумал бы что-нибудь покруче». Я ответил: «Слушаюсь!»

Два года заняли разработка и утверждение проекта нынешнего ресторанчика. Никак не мог подумать, что придется собирать такую уйму подписей, даже визы УВД, ГАИ… Ужас! В основном на это и ушли два года жизни. Наконец в январе 1996 года мы начали закладывать фундамент, а в октябре ресторан принял первых посетителей.

– Заслуженный тренер России Александр Тарханов тоже долгое время работал рука об руку с полковником Барановским. Теперь все знают, чем это кончилось. Не заявит ли полковник Барановский в один прекрасный момент и заслуженному мастеру спорта Владимиру Пономареву, что ресторану «На тяге» он тоже уже подыскал нового «главного тренера»?

– Нет (смеется). Барановский был, на мой взгляд, прав в том конфликте с руководством футбольного клуба ЦСКА, как немного раньше и в ситуации с хоккейным клубом, поскольку ни Александр Тарханов, ни Виктор Тихонов не вкладывали собственных денег в спортсооружения ЦСКА, но хотели тем не менее ими завладеть. У меня другая ситуация. На свое предприятие я у ЦСКА не взял ни рубля. Клуб только выделил участок земли, за который я регулярно вношу арендную плату.

– Откуда такое название «На тяге»?

– Тяга – охотничий термин. Мои близкие друзья – заядлые охотники, видите, вокруг медвежьи, волчьи шкуры висят. Я-то стоял за спортивное название, но меня убедили, что вывеска должна соответствовать специфике ресторана, кухни. Ну и придумали, как мне кажется, нечто нестандартное.

– Кстати о тяге. У бывшего футболиста, как мне кажется, тяга к мячу, к полю непреодолимы, почему большинство и стремится в тренеры – все-таки «смежная профессия», даже не имея к тому наклонностей. Кто-то, цепляясь за команду, переходит в администраторы. А как вы справляетесь с этой тягой? Или, может быть, у вас ее нет?

– Попробую объяснить, хотя, возможно, мой пример и не типичен. Моему поколению, к сожалению, не повезло. Если бы мы попали в такое благоприятное время, как нынешнее, то великие футболисты – Яшин, Воронин, Численко, Стрельцов, Шестернев, другие наши звезды, отдав свой долг стране, российским клубам, могли бы с блеском выступать в самых лучших зарубежных. Недавно Владимир Маслаченко пригласил меня на НТВ-плюс прокомментировать матч СССР – Северная Корея более чем 30-леткей давности. Смотрел непредвзято, как обычный зритель, и смею утверждать, что нынешнее поколение футболистов могло бы у нас, тех, прежних, многому поучиться и в тактике, и в технике, не говоря уже о бойцовских качествах. Согласны?

– Но…

– Извините, перебью. Возьмем на выбор любого игрока той сборной, скажем, Игоря Численко. Вот он стремительно идет с мячом на соперника, сближается с ним чуть ли не лицом к лицу, показывает ему вправо, сам резко выворачивает влево и с левой же ноги бьет, как из пушки. А теперь назовите мне игрока из нынешних, который владел бы этим приемом? (Пауза). Ну?.. Что, не вспомнили? И не вспомните, потому что я специально искал такого. Нет его в российском чемпионате! И таких фрагментов демонстрации высокого класса, которого сейчас у нас не увидишь, я могу привести десятки. Но вернемся к вашему вопросу.

Многие игроки тогда сходили раньше положенного срока, некоторые, еще играя, потихоньку запивали. Почему я закончил играть в 30 лет, находясь в отличной физической форме, годом раньше еще выступая в сборной? Да потому, что эмоционально сгорел, уже не мог настроиться на игру с полной отдачей, выступая даже за сборную. И все оттого, что не видел перед собой серьезной цели, перспективы. Приелась наша футбольная обстановка, матчи за ЦСКА, раньше будоражившие, превратились в будничность. Встряхнуться, воодушевить в такой момент могло бы приглашение в популярный итальянский или испанский клуб. Но уехать за границу тогда было равносильно измене родине.

– В таком случае можно было бы поменять клуб внутри страны.

– Предложения такие получал. Отец, бывший динамовец, тоже заслуженный мастер спорта, очень переживал, что я – воспитанник его родной команды – так ни разу и не сыграл в ее составе. И хотелось исполнить его желание, но не мог переступить какого-то психологического барьера. Видимо, однолюб я, прикипел к ЦСКА навсегда.

– Наверное, зарубежный клуб мог привлечь вас и возможностью хорошо заработать?

– Конечно. Что мы имели на родине? Скажем, выезжала сборная в длительное турне по Южной Америке – на 9-10 игр. Каждый игрок получал за него максимум по 500 долларов и считал эту сумму баснословной. За четвертое место на чемпионате мира 1966 года в Англии нам заплатили по 600 долларов. Спасибо фирме «Адидас». За то, что мы играли в ее бутсах, получили еще по 1200 долларов, в два раза больше, чем от родной федерации. А вот при таких деньгах, которые наши футболисты зарабатывают сейчас, можно запросто открывать свое дело.

– Но на пустом месте, с нуля, на воинскую пенсию не поставишь даже самую маленькую палатку. Известно ведь, что в нашем государстве один с сошкой, а семеро с ложкой.

– Действительно, своих денег у меня на фундамент едва ли хватило бы. Выручили друзья, знакомые банкиры, одолжили деньги. Теперь вот отрабатываю.

– Бизнес в кредит – дело рискованное, там более в России.

– Я на это напоролся сразу же. Когда в 1991 году только вернулся из Венгрии в Россию, сын толкнул меня на первую сделку, уговорил взять кредит в банке – 15 миллионов рублей, по тем временам очень приличную сумму. На эти деньги закупили товар и отправили в Пермь знакомым моего сына. Под честное слово. И до сих пор – ни товара, ни денег.

Это был урок для меня: нужно делать все своими руками, ни на кого не надеясь. Я тогда выкрутился, продал машину, еще кое-что, но деньги банку вернул и больше ни в какие операции ни с кем не ввязывался. Начал собственное дело.

– С тех пор, как вы ушли из футбола, закончило играть еще несколько поколений игроков. Как вы думаете, почему больше никто из ветеранов, за очень малым исключением, не рискнул заняться каким-нибудь бизнесом? Наверное, у многих предпосылки для этого были не хуже, чем у вас.

– Прежний, советский образ мышления враз не переделаешь, если не прилагать к этому никаких усилий. Многие футболисты за годы своей карьеры привыкают к постоянной опеке, к нянькам. В команде о них заботятся, только что за ручку не водят. За них думают, они живут по расписанию, придуманному другими. А когда все это позади, и бывший уже футболист остается наедине с самим собой, ему приходится напрягать и умственные, и волевые ресурсы для того, чтобы достойно держаться в этой жизни и дальше. Не всем такое оказывается по плечу.

Когда шла закладка фундамента этого ресторана, я с семи утра и до девяти-десяти часов вечера возился вместе со строителями, месил раствор, чтобы он не успел затвердеть, заливал его в опалубку. А проходившие мимо бывшие коллеги сочувствовали мне: «Да брось ты в этой грязи ковыряться, возвращайся лучше к нам, в зале тепло, светло…» «Нет, ребята, – отвечал, – лучше я помучаюсь: мне интересно, что из этого выйдет». Меня действительно тогда обуревал прямо-таки спортивный азарт.

А кто-то, может быть, и хочет сделать то же самое, да не верит в то, что у него получится. Ведь перед тем, как заложить тот самый фундамент, я преодолел, наверное, семь кругов бюрократического ада.

– А ваше футбольное прошлое, репутация игрока сборной СССР как-то влияли на решение вопросов, сказывались в общении с местными властями?

– Футбол меня, считаю, не раз выручал. Руководящий состав Северного административного округа оказался примерно моего возраста, люди меня помнили, знали как футболиста, шли навстречу и префект округа Михаил Тимофеевич Демин, и его заместитель Нина Павловна Перфильева, и супрефект Хорошевского муниципального округа Владимир Александрович Нехилин.

– С ЦСКА вы связаны теперь только территориально?

– С ЦСКА я связан моральными узами и взаимопомощью. Например, в ресторане у меня дежурят ребята из борцовской команды ЦСКА, я им немного приплачиваю, и питаются они здесь бесплатно. Ежемесячно выделяю по 300 долларов клубу любителей спорта ЦСКА. Накануне армейского праздника, 23 февраля, передал деньги на подарки почти двум десяткам ветеранов футбола ЦСКА.

– Нормальный коммерсант, как известно, упивается уже сделанным лишь короткое время, вскоре его тянет на новые подвиги.

– Значит, и я нормальный. Не так давно вместе с друзьями – бывшими гандболистами мы открыли небольшое кафе на Ленинградском проспекте.

– Продолжение следует?

– Вряд ли, все-таки шестой десяток отсчитываю, на крупные дела уже не потяну. Хотя еще года полтора назад брался организовать Луна-парк по швейцарскому образцу в одном «спальном» районе Москвы за счет инвесторов, не требуя никаких вложений от муниципального округа. Но развиваться в России не дают. За аренду земли администрация округа запросила немыслимые деньги. Причем сразу, у нас все хотят получить не в процессе окупаемости, а сразу. На Западе такого подхода не понимают, там государство помогает своим гражданам развивать коммерцию. У нас – тормозит. А в результате на том месте как был, так и остается пустырь.

– О том, что окунулись в коммерцию, изменив футболу, не жалеете?

– Как ни странно, нет. Сожалею лишь о двадцати бездарно прожитых годах после ухода из большого футбола. Но тогда время для частной инициативы в России еще не наступило. Приставляете, как можно было бы раскрутиться за 20 лет! Хотя и на преподавательской работе, и на службе в войсках я набрался какого-то опыта, но это была работа не для меня. И занимался я ею от безысходности – надо было кормить семью. Моя же стихия, как теперь я понял, свободное предпринимательство. В той первой дурацкой палатке я впервые почувствовал себя свободным человеком. Можете себе представить! Независимым!

– А разве в футболе вы не ощущали этой самой свободы, независимости?

– Я получал радость от игры, в которой делал то, что считал нужным, в этом заключалась моя свобода. Ни один тренер при установке на игру не ограничивал меня какими-то рамками. Я и без тренера понимал главную задачу – закрыть зону, не дать забить «своему» игроку, подстраховать центральную зону. А все остальное – на собственное усмотрение. Но знал, если основную работу не выполню, голова моя с плеч. Хожу я в атаку или нет, мои прорывы по флангу, прострелы, подачи, даже голевые, никого не волнуют, если я не выполняю своих обязанностей в защите.

– Наверное, вы не будете спорить, что получаемое от футбола, от игры моральное удовлетворение первично, материальное, как бы оно ни было важно, все-таки на втором плане. А как в бизнесе?

– И здесь моральное удовлетворение для меня не менее важно, чем материальное. Во-первых, сознание того, что ты обладаешь собственностью, придает уверенности, прочности жизненным устоям. Во-вторых, однажды я понял, почему меня интуитивно тянет не к индивидуальному бизнесу, а к созданию коллектива вокруг себя: жить не могу баз команды, за долгие годы в футболе привык к обществу единомышленников, людей, занятых одним делом. В ресторане у меня появилась возможность комплектовать штат – «свою команду» по собственному усмотрению. Теперь я – капитан этой команды из 12 человек.