Юрий Чесноков: «И мне тут же присвоили звание младшего лейтенанта»

«Футбол», 06.1991

Человеку можно простить все, если он всегда остается самим собой. Крылатую эту фразу, произнесенную персонажем одного из произведений Виктории Токаревой, я вспомнил на следующий дань посла нашего разговора с Юрием Чесноковым. Известный в 70-х годах нападающий ЦСКА, имеющий в активе тринадцать матчей (пять забитых мечей) за сборную СССР, он остался в памяти болельщиков форвардом, представлявшим угрозу чужим воротам на протяжении всех полутора часов игры. Однако, как выяснилось, за внешне благополучной спортивной карьерой Чеснокова скрывалась трагедия человека, не реализовавшего себя на футбольном поле в полной мере потому, что он постоянно отстаивал право иметь собственное мнение. Увы, независимость характера в ведомственных спортивных коллективах многие годы приветствовалась не слишком. История Чеснокова – лишнее тому подтверждение. Но она также убеждает в том, что сильные личности не ломаются при любых обстоятельствах, впрочем, судите сами.

– После большого перерыва вы, Юрий, в этом сезона вновь начали появляться на футбольном поле, правда, уже в составе команд ветеранов ЦСКА. То есть по-прежнему являетесь офицером и, как и раньше, состоите в прекрасных отношениях с бывшими партнерами по армейскому клубу?

– Вот и не угадали. Весной нынешнего года я был уволен из рядов Вооруженных сил с формулировкой «за дискредитацию звания офицера», и сейчас работаю в московском кооперативе «Листопад», куда мне помог устроиться один мой давнишний друг.

– Ничего не скажешь, интригующее начало. А нельзя ли рассказать об этом подробнее?

– Раз уж согласился на этот разговор… Хотя воспоминания, как понимаете, не из приятных. Пожалуй, точкой отсчета можно считать 1983 год. В том сезоне я не по своей воле закончил выступления в составе ЦСКА и был направлен в Группу советских войск а Германии. Поиграв за местную команду три года, неожиданно для себя вступил в должность начфиза одного из подразделений. Хотя представления о том, чем он должен заниматься, имел самое приблизительное, научился справляться со своими новыми обязанностями довольно скоро. Через два года пришла пора менять место службы, и я очень рассчитывал очутиться в Москве. Ведь именно в столицу распределялись из групп войск бывшие футболисты ЦСКА, которые, скажу без ложной скромности, сделали для команды гораздо меньше, чем я. Зато они обладали другим качеством – умением договариваться с нужными людьми из Спортивного комитета МО СССР.

Короче, попал я в итоге в бригаду связи, которая дислоцировалась на территории Ленинградского военного округа. Должность та же – начфиз, но в отличие от ГСВГ, служба давалась очень тяжело в силу ряда причин. А тут еще постоянное раздражение от того, что приходится проживать отдельно от семьи, в общежитии, где отсутствовали элементарные удобства. Мне казалось, что я заслуживал большего. Однако обращения по инстанции, в том числе к председателю Спорткомитета МО СССР генерал-майору В. Марущаку, ни к чему не привели. И тогда майор Чесноков начал нарушать режим всеми известными ему способами. За месяц набрал пять взысканий. Ну, а что случилось потом, вы уже знаете.

– Чувствую, что вы человек немалого темперамента. Но до конца ли откровенны?

– Если сомневаетесь, выясните, сколько футболистов, игравших в ЦСКА, служили, в должности начфиза. Чтобы их сосчитать, достаточно пальцев одной руки. По этой причине, мне кажется, я имею моральное право объективно оценивать, как со мной поступили.

– За какие же такие проступки вас невзлюбило армейское спортивное начальство? вроде бы и голы исправно забивали, справляясь с основной работой нападающего, и в сборную привлекались…

– Действительно, после моих ударов мяч попадал в сетку ворот регулярно. В среднем за сезон в высшей лиге забивал десять-двенадцать голов. А всего, как потом выяснил, – 93. Забитые мячи, к слову, никогда не считал. Пожалел об этом, когда стало ясно, что для вступления в знаменитый Клуб Григория Федотова не хватило самой малости. Впрочем, мы часто не ведаем того, что с нами произойдет в ближайшем будущем, вот и я в 1983 году не собирался расставаться с большим футболом. Находился в хорошей форме, однако, пришедший в том сезоне на смену Базилевичу, Морозов заявил мне при первой же встрече: «Нам придется расстаться. Мы слишком разные люди». Уже потом узнал, что освободиться от группы опытных игроков Юрию Андреевичу посоветовал Базилевич. Мы с ним конфликтовали, и Олег Петрович настоятельно рекомендовал избавляться от нас по одиночке, так как в противном случае мы, по его версии, непременно «сплавим» Морозова. Вот он и начал «очищать» команду с меня.

– Когда вы играли в составе ЦСКА, команда не блистала интересной игрой, не занимала призовых мест в чемпионате. Так, может быть, высказывая претензии тренерам, ведущие футболисты выдавали желаемое за действительное, в то время как разгадка заключалась в чем-то ином?

– Намек понял. И потому скажу прямо: армейцы тогда не могли демонстрировать содержательную игру, потому что этому не способствовала атмосфера, царившая в коллективе. Хотя среди нас имелись игроки хорошего класса – Тарханов, Астаповский, Штромбергер и другие, мы не ощущали себя единомышленниками. Да и как могло быть иначе, если большинство становились армейцами не по собственному желанию. Однако подобные тонкости наших начальников не интересовали, и от футболистов во все времена требовали побед. Например, когда меня доставили в 1974 году к тогдашнему тренеру футбольной команды ЦСКА Анатолию Владимировичу Тарасову, то он так и спросил: «Вам известно, молодой человек, за какие мы боремся цели? Вот именно, за высшие. И вы должны быть счастливы, что призваны помогать их осуществлению».

– Постойте, как это доставили? Под конвоем, что ли?

– Почти. Вообще, история того, как я оказался в ЦСКА, напоминает детектив. Ко мне присматривались еще в то время, когда я выступал за «Локомотив».

– Извините, что перебиваю, но, кажется, в этой команде вы очутились неожиданно для себя. Более того, вас обвиняли в беспринципности.

– Было такое дело, хотя беспринципностью это не назовешь. Просто по молодости и неопытности я подал заявления сразу в три команды – «Спартак», «Динамо» и «Торпедо». Здесь надо разъяснить, что начинал играть я в калининской «Волге» под руководством Игоря Семеновича Волчка. Однажды в Калинин, как теперь принято говорить, на коммерческий матч прибыл московский «Спартак». В воротах гостей стоял Кавазашвили. «Волга» выиграла со счетом 5:2, а я забил то ли два, то ли три гола. После той встречи и последовали лестные предложения. Однако я неожиданно стал играть за железнодорожников. По той причине, что «Локомотив» начал тренировать Волчок. А теперь судите: можно ли обвинять меня в беспринцип­ности?

– Все ясно. Но как же все-таки вас доставляли к Тарасову?

– Так вот. Играю я за «Локомотив», становлюсь лучшим бомбардиром первой лиги, получаю приглашение в сборную страны. В общем, все идет прекрасно. Единст­венное, что беспокоит, – предстоящий призыв в ар­мию. Чтобы оттянуть его, меня – устроили студентом Московского института ин­женеров транспорта. Однако возможности армейских спортивных руководителей оказались значительно больше, чем мы предполагали. И меня «призвали» в армию фактически на… аэродроме, на который мы приземлились после турне молодежной сборной СССР по Сингапуру и Индонезии. За мной приехал на «Волге» начальник Московской железной дороги. Перед этим аналогично «призывали» в армию известного футболиста Конькова, но тогда вышел скандал. Видимо, поэтому со мной решили поступить по-другому. По дороге из аэропорта УАЗик, в котором сидел представитель ЦСКА, обогнал «Волгу». Он вышел из машины и, остановив нас при помощи сотрудника ГАИ, вручил мне повестку со словами, обращенными к моему шефу: «В вашей машине скрывается призывник Чесноков».

– Итак, вашими новыми партнерами стали Владимир Федотов, Борис Копейкин. Владимир Капличный. Как они к вам отнеслись?

– После того, как меня в течение десяти минут сделали членом ВЛКСМ, приняли в ряды вооруженных сил, и все такое прочее, дошло дело до тренировок. На них приходилось очень тяжело, потому что Тарасов, не ощущая особой разницы между футболом и хоккеем, требовал от защитников останавливать нападающих всеми доступными средствами, включая грубые приемы. К такой игре у меня душа не лежала, однако выхода не было, и я постепенно вошел в коллектив. Ну, а партнеры… взаимоотношения были нормальными. Ведь многие, повторяю, испытывали по отношению к ЦСКА схожие с моими чувства. Еще запомнилось, как в нашей команде все чего-то боялись. Даже тренер, заслуженный мастер спорта Альберт Шестернев боялся, представляете? В общем, как ни крути, а душа к армейскому коллективу не лежала. И особенно остро я это почувствовал после того, как стал офицером.

– Тоже, наверняка, долго будете помнить, как это происходило?

– Еще бы. После последней игры сезона меня вызвал к себе Тарасов и предложил на выбор – либо я подписываюсь на офицера и отправляюсь в заслуженный отпуск на сорок суток, либо он сошлет меня далеко-далеко. Что это означало, я хорошо представлял по письмам ранее уже «сосланных» Вадима Никонова и Сергея Ольшанского. После обсуждения с женой Ириной решил «подписываться». И мне буквально тут же присвоили звание младшего лейтенанта. Без образования. Без ничего. Но тогда такое было в порядке вещей.

– Выходит, так все десять лет и играли с грузом в душе?

– А что оставалось? Жизнь-то продолжалась, и мало-помалу я начал «обофицериваться». Мне кажется, если человек оказался в определенной ситуации, он должен принимать правила игры. По этой причине, хотя мне и не нравилось выступать в ЦСКА, я стал со временем военным человеком в полном смысле слова.

– Наверное, при желании кое-кто может посчитать это интервью «антиармейским». И пока, действительно, о ЦСКА вы сказали немного хорошего. Однако наверняка за десять лет случались ситуации, о которых вспоминается с удовольствием?

– Прежде всего, я не согласен с тем, что мои высказывания «антиармейские». Просто мы вспоминаем порядки, царившие в футбольной команде ЦСКА с 1974 по 1984 год. А это совершенно разные вещи. Конечно, остались и приятные впечатления. Например, от встреч с Сергеем Леонидовичем Соколовым, в бытность свою заместителем министра обороны, он курировал армейский футбол. Вопреки расхожему мнению, когда команду приглашали к нему «на ковер» после огорчительных неудач, Соколов разносов никогда не устраивал. Тонкий, воспитанный человек, он всегда интересовался, какую может оказать нам реальную поддержку. За годы службы я, кстати, убедился в том, что чем крупнее у военного человека звезды на погонах, тем он лучше тебя понимает. И наоборот – офицеры, сами ничего решить не способные, носятся с футболистами лишь до тех пор, пока те на виду. Но стоит чуть оступиться, как эта публика тебя моментально забывает.

– И потому о своем решении уволиться из армии таким способом никогда не пожалеете?

– Уж это точно. Между прочим, я вышел и из рядов КПСС, ибо считаю: армия и партия – одно целое, которое я не приемлю. В этом году набралось шестнадцать лет выслуги. Но армейская пенсия меня не волнует. Обойдусь как-нибудь без нее. Главное – сейчас занимаюсь делом, которое мне по душе. Подводя же итог своей футбольной карьере, могу откровенно сказать, что три года в «Локомотиве» перевешивают десять лет игры в ЦСКА. По-моему, этим все сказано.

– Напоследок поведайте: что же все-таки выпускает кооператив, в котором вы сейчас трудитесь?

– В основном, спортивный инвентарь, а я там в роли организатора. На днях поступил заказ от ветеранской команды ЦСКА. Если после этого интервью не возмутятся руководители армейского футбола, буду выступать в ее составе и в дальнейшем. В противном случае приму приглашение «Локомотива», с которым у меня до сих пор прекрасные отношения. И это будет как возвращение в молодость…