Владимир Пономарев: «Мы равны с форвардами»

«Футбол», 09.1966

На страницах «Футбола» уже делились своими мыслями и впечатлениями о прошедшем чемпионате мира Альберт Шестернев я Галимзян Хусаинов. Сегодня мы предоставляем слово правому защитнику сборной СССР московскому армейцу Влади­миру Пономареву.

– Вы впервые участвовали в чемпионате мира. Что для вас оказалось самым неожиданным в этом турнире?

– Чересчур жесткая, часто грубая игра. Обычно в этом обвиняют нас, защитников. Но в Англии я увидел, что большинство нападающих охотно вступают в силовую борьбу, идут в столкновение. И нарушали они правила ничуть не меньше защитников. Для меня это была неприятная неожиданность. Я полагал, что в таких соревнованиях, где собирается цвет мирового футбола, мастера высокого класса, игра должна быть более чистой, корректной.

– А приятная неожиданность?

– Приятная? Не знаю, можно ли это считать неожиданностью, но самым приятным было то, что игра нашей обороны заслужила высокую оценку и мировой прессы, и многих уважаемых специалистов.

– Соперники нашей команды по группе оказались сильнее или слабее, чем вы ожидали?

– Мы ждали, конечно, большего от итальянцев. Перед матчем с ними я много думал о том, как построить свою игру… По моему флангу, кроме левого крайнего Паскутти, должен был, как мы считали, активно подключаться в атаки их левый защитник Факкетти. Я знал, что в последних матчах он часто забивал голы. Значит, Паскутти будет стараться увести меня в центр или в глубину поля, чтобы освободить пространство для Факкетти. Левый крайний так и пытался сделать, но левому защитнику было не до подключений. Он еле-еле справлялся с Игорем Численко и в конечном счете, по-моему, так и не справился с ним. В общем, благодаря активности Игоря мне игралось легче, чем я ожидал. Кстати, нам говорили, что итальянцы постараются запереть нас в зоне, возьмут в «клещи». Но, кажется, это удалось сделать нам. Сборная КНДР, пожалуй, превзошла все ожидания, а чилийцев мы хорошо знали, и они ничем не удивили.

– В каком же матче нашей обороне пришлось труднее всего?

– Безусловно, во втором тайме игры с Венгрией. Мы поддались искушению сохранить победный счет. Защитники не выходили из своей зоны, нападающие отошли далеко назад. Теперь мы понимаем, что допустили ошибку. А давление венгры организовали такое, какого нам, пожалуй, еще не доводилось испытывать.

– В сборной Венгрии не было чистого левого крайнего. Как в таком случае должен играть правый защитник?

– Одиннадцатый номер Ракоши был третьим полузащитником, а на левом краю чаще других появлялся Фаркаш. Перед игрой мы обсуждали этот вариант с Иосифом Сабо. Если бы я взял Ракоши, то фактически превратился бы, в полузащитника, и тогда Сабо, вынужден был бы, прикрывая мою зону, часто играть сзади меня. Конечно, команду, это не устраивало. Мы решили, что я буду играть с Фаркашем, Сабо – с Райоши, и у нас освободился один из центральных защитников. В перерыве, когда мы вели в счете, было высказано предположение, что венгры перестроятся и Ракоши станет крайним. Мы с Иосифом должны были не упустить этот момент и обменяться подопечными. Но этого не понадобилось. Итак, сторожив всю игру Фаркаша, я фактически действовал, как правый центральный защитник.

– А какого из левых крайних вам было труднее всего удержать?

– Пожалуй, Эммериха. Он выше меня ростом и выигрывал борьбу за верховые мячи. Помните, был такой момент: он головой вернул мяч в центр штрафной площади, и Зеелер тоже головой едва не забил гол.

Я понял тогда, что это может плохо кончиться и стал играть на опережение. Пытался перехватывать верховые мячи, когда они еще не достигали высшей точки. Кроме того, всегда прыгал рядом с ним, плечо к плечу. Когда мы оба в воздухе, силовая борьба разрешается. В такой борьбе ему уже не удавалось дать головой точный пас. Трудно было и с Симоэсом. Но тут трудности другого порядка. Симоэс – быстрый, чрезвычайно работоспособный игрок. Играть с ним было интересно. Шло соперничество не в силе, а в скорости и технике.

– Кстати, о технике. Намного ли был ниже технический уровень защитников, чем нападающих?

– Если и был ниже, то ненамного. Нет. Вообще не был ниже. Просто у них другая техника… У нас, защитников, главное – технические приемы отбора мяча, а у них – обводки. Общее в нашей с ними технике – это передачи. На чемпионате было много защитников, которые в технике передач, не уступали форвардам. Например, Мур, Месэй, Джалма Сантос.

– Как, по-вашему, составить сильнейшую четверку защитников, а заодно и форвардов?

– Извините, но я не любитель разных символических сборных! Лучше я скажу вам, кто из зарубежных форвардов сыграл сильнее всего против нашей команды. Это Бене, Зеелер и Торрес. Про левых крайних мы уже говорили.

– Крайние защитники многих команд часто подключались в атаки. В нашем футболе это довольно изученный элемент. Почему же и вы, и Данилов редко шла вперед?

– Мы не желали рисковать, Нам казалось, что высококлассные нападающие накажут за малейший промах. Кроме того, ход игры почти во всех матчах не требовал этого. Чаще всего мы вели в счете с минимальным перевесом, так что рисковать в такие моменты не хотелось.

Но если мне не изменяет память, в матче с ФРГ Данилов находил моменты для подключения в атаку. О себе трудно говорить. Но, кажется, наиболее подходящие ситуации для выхода вперед я тоже использовал.

– А кто вам понравился из крайних защитников?

– Венгр Капоста хорошо выбирает позицию, и, – к разговору о подключениях, – очень опасен, когда выходит вперед. Но больше всех мне понравился Джалма Сантос. Я не видел его в лучшие годы. Говорят, и это, видимо, правда, что он потерял какие-то свои качества, но и того, что у него осталось, больше чем достаточно. Лучшей техники и лучшего понимания игры трудно желать. И потом я не замечал, чтобы он так уж сильно уступал кому-нибудь в скорости. Это ведь не бег на 100 м. Выбери защитник правильно позицию, момент для атаки, и нападающий не убежит.

– После чемпионата много говорят о смешения функций полузащитников и нападающих, об универсализме. В какой степени это относится к защитникам?

– Когда крайний защитник оказывается с мячом на чужой половине поля, он должен суметь сыграть так, как это сделал бы крайний нападающий, – завязать комбинацию, дать неожиданный пас, создать острую ситуацию в штрафной площади противника. Или вот те же подключения. Раньше их понимали так: прорвется защитник по краю, навесит или пробьет по воротам и бегом назад, на свое место. А теперь он должен», например, уметь сыграть в «стенку», прорваться к линии ворот, прострелить или отдать плассированный пас в глубину штрафной площади. Словом, это должны быть не наскоки, а продуманные, законченные действия. Еще раз повторю, они не должны отличаться от игры крайнего форварда ни по замыслам, ни по исполнению.

– Известно, что для защитников имеет большое значение, кто стоит в воротах. Хотите ли вы что-либо об этом сказать?

– С удовольствием. Мы чувствуем себя очень уверенно, когда ворота защищает Лев Яшин. И главное не в том, что он может спасти команду в безнадежной ситуации. Я хочу отметить то, чего не видно со стороны. Яшин великолепно руководит игрой защитников. Ни грубого окрика, ни панического возгласа, только точный, своевременный подсказ. Вот он кричит: «Володя, справа!». И, верно, я потерял из поля зрения своего, подопечного, и тот открылся справа от меня. Я уже давно заметил, что Яшин подсказывает только в самый нужный момент. Ни разу не было так, чтобы подсказка оказалась лишней и, к примеру, я сам знал бы, что соперник в этот момент справа. Ну, просто загадка, как Яшин ловит то самое мгновение, когда защитник, увлекшись борьбой, забывает о подопечном.

– Считаете ли вы, что достигли пика формы к началу чемпионата мира? Или можно было подготовиться лучше?

– Лучшему, как говорится, нет предела. Я не могу ручаться за всех ребят, но, по-моему, к началу чемпионата мы были достаточно хорошо подготовлены. Лично я чувствовал себя, как никогда, уверенно, бодро. Сказалось и то, что защитники долго играли одним и тем же составом, познакомились друг с другом еще в олимпийской сборной.

– Оборона какой команды – участницы чемпионата мира могла бы служить эталоном?

– Эталона, по-моему, не было. Почти все сборные усиливали защиту количественно. Мне больше других понравились венгры. Кроме Месэя, отлично играл Матраи.

– Каковы были принципы построения нашей обороны? В чем были ее недостатки?

– Основной наш принцип – сочетание персональной обороны с зоной. В играх чемпионата у нас был велик удельный вес «персоналки». Может быть, кое-кто сочтет это недостатком, но, встречаясь с форвардами высокого класса, нельзя давать им свободно овладеть мячом, потом его уже отнять трудно. Кроме того, мы хуже необходимого вели созидательную работу. И все-таки в целом, я считаю, что мы в обороне действовали хорошо. Иногда подводила горячность, нервозность, из-за нее возникали ошибки, например, в матче с Португалией. Но я объясняю это высочайшим нервным напряжением. Вообще нервная нагрузка в период чемпионата мира была огромной. Многие ребята не могли спать ночами.

– Как же вы боролись с таким нервным напряжением? Как отдыхали перед матчами?

– Во время чемпионата страны перед игрой стараешься забыть о футболе. На первенстве мира – другое дело. Мы смотрели по телевизору все остальные матчи по нескольку раз. Во-первых, для того, чтобы знакомиться с возможными противниками, во-вторых, потому что такой чемпионат – большая школа для всех футболистов, и нельзя пропустить ни одного урока. Но все-таки мы много читали, все ребята взяли в Англию книги. В Сандерленде мы жили каждый в отдельной комнате, но, честное слово, одиночество – не лучший помощник для успокоения. Даже читать, по-моему, лучше рядом с другом.

– После чемпионата мира многие думали, что игроки сборной нескоро смогут выступать в своих клубах. Слишком много, мол, было потрачено сил. Однако большинство сборников быстро включились в борьбу в сейчас задают тон в своих командах.

– Да, вы правы. Я же говорил, что чемпионат мира – хорошая школа. Он отбирает много сил, но много дает. Силы быстро восстанавливаются, а приобретается нечто большее, чувствуешь себя, как бы прошедшим сквозь огонь и воду. Видимо, в жизни так всегда – тяжелые испытания закаляют нас.