Вратарь 2004 года

«Огонёк», 12.2004

Наверное, Акинфееву подменили паспорт – что не так уж и редко встречается в футболе – и на самом деле он гораздо старше. Ну не похож этот рассудительный, спокойный, уверенный в себе человек на восемнадцатилетнего паренька. По себе помню, восемнадцать – это невероятная жажда легкой жизни, когда хочется обладать всеми доступными благами. Ездить на шикарной машине с не менее шикарной девушкой, ходить в клубы на дискотеки, тратить время и деньги на всякие глупости. Быть серьезным? Нет уж, увольте – это потом, после тридцати. Акинфеев же не по годам серьезен. И по внешнему виду, и по поведению ему никак не дашь меньше двадцати пяти. Это и наводит на мысль о подмене основного документа, удостоверяющего личность гражданина. Шутка? Да. Но в каждой шутке есть доля правды. И Акинфеев гораздо старше. Правда, не по возрасту, а по ощущению жизни и достижениям. Судите сами: он один из лучших российских вратарей, и в свои годы достиг того, что к остальным приходит много позже.

– У ЦСКА сейчас отпуск. Что собираешься делать на каникулах?

– Я так в Москве замерз, бр-р-р. Очень хочется погреться и отдохнуть. Полечу в Таиланд с одноклубниками братьями Березуцкими и со Смирновым из «Алании» – мужская компания российских футболистов на тайском острове. В двадцатых числах возвращаемся, подготовка к Новому году. Сам Новый год, скорее всего, здесь буду встречать, в кругу семьи. В команде у нас вместе не принято отмечать. Так только, если четыре-пять человек на часок-другой соберутся, но мне так не нравится. Мне хочется посидеть, поговорить. Короче, чтобы душевно было. Поэтому, наверное, дома.

– В восемнадцать ты уже достиг того, чего средний футболист добивается годам к двадцати пяти: играешь в одной из лучших команд, зарабатываешь приличные деньги… Ты достиг определенной вершины, к чему дальше стремиться? Не задумывался?

– Я не думаю, что это вершина. С каждым годом нужно совершенствоваться, играть в крупных турнирах вроде Лиги чемпионов, Кубка УЕФА. Будем бороться за них. А насчет вершины – вся жизнь еще впереди. Всего можно добиться только трудом и потом, а легко ничего никому не дается. А насчет денег… Я вообще готов играть бесплатно. Главное, чтобы меня выпускали в основном составе. Нужно стараться выиграть как можно больше матчей, занять какие-то почетные места. А если в личном зачете – стремиться, чтобы заметили в лучших европейских клубах.

Деньги – это, конечно, хорошо, но я всегда говорил и говорю, что деньги для меня на втором месте, а главное – игра. Хотя когда они у меня есть, я помогаю семье. Родители могут не работать и сидеть дома.

– А сам на что тратишь?

– Как и любой нормальный человек, прежде всего на еду, одежду. Помогаю родителям. Недавно ремонт в квартире сделали. Кстати, ничего сверхъестественного нет – живем, как обычные люди. А кто не верит, тот может заехать и посмотреть. Для каких-то серьезных покупок я еще не созрел. Машина, яхта, мотоцикл – что они есть, что нет – мне все равно. Конечно, я могу позволить себе какую-нибудь хорошую и дорогую машину. Но, скажу честно, мне она не нужна. Я никогда не стремился к роскоши, не хотел обладать чем-то таким особенным, поэтому мне и сейчас многого из того, что хочется получить ребятам моего возраста, не надо. Клубы, рестораны – это тоже не мое. Да и потом когда? Убегать с базы?

– Отношение к тебе окружающих изменилось с тех пор, как ты стал знаменитым человеком?

– Есть у меня старые друзья, с которыми я встречаюсь. Иногда прямо на улице, иногда к ним в гости хожу. Они какими были, такими и остались. А другие… Могу сказать, что со мной очень много людей играли, мы нормально общались. А когда я попал в основной состав, то сразу появилась зависть. Ну и мысли сразу же пошли. Ага, Акинфеев закрепился в основном составе. Начались телефонные звонки – дай, помоги. Вспомнили вдруг про меня. Но я сразу сказал, извините, я семью содержу.

– Слава не мешает?

– Слава? Да меня никто не знает. Посмотрите, кто сейчас в Москве живет, тем более на окраине. В основном, приезжие. По Москве крутятся туда-сюда, все в делах. Им футбол не интересен. Если болельщики после матча подходят – общаемся. Очень много писем приходит. Конечно, каждый просит, чтобы ответил, но я чисто физически не могу это сделать. Времени катастрофически не хватает, но я очень всем благодарен, пусть присылают еще больше. Я каждое читаю.

– Как тебя, молодого, воспринимают зрелые игроки? Одноклубники, противники?

– У меня очень много друзей. В «Локомотиве» есть, в «Спартаке» – Аленичев. К тому же, мне Газзаев всегда говорит – он перед каждой игрой вызывает нас на собеседование, – чтоб не боялся: «Если кто слушаться не будет – можешь по шее дать!» На поле выходишь, и не имеет значения, сколько тебе лет: восемнадцать или тридцать. А вот когда с поля вышел, тогда мне снова восемнадцать. Лично мне кажется, что я уже давным-давно играю. Сезонов шесть-семь точно отыграл. Внутри себя.

– Помнишь, как попал в основной состав?

– Когда я пришел, мне было всего шестнадцать лет. У Мандрыкина (основного вратаря) была травма, и меня взяли. Я очень переживал, как меня примут, боялся. Помню, закрылся в комнате на базе и сидел в одиночестве. Никуда не ходил, ни с кем не разговаривал. Но вечером тренировка, поэтому выйти все равно пришлось. С опаской появился на поле. Но ребята меня очень хорошо встретили, подбадривали. Да и Валерий Георгиевич такой человек, который не допустит, чтобы молодого заклевали. Когда сыграл с «Крыльями Советов» первую игру – проставлялся. Принес в баню ящик пива.

– Над тобой поначалу не подшучивали?

– Нет, такого не было. Хотя приколов очень много. Большую часть времени мы ведь проводим на базе. Вот там разыгрываем друг друга. И перед игрой, и даже во время. Бегут ребята мимо, скажут что-нибудь. Просто не можешь удержаться – стоишь, смеешься. Ролан Гусев очень любит в игре пошутить. Так серьезно орет: «Давай пас!» И себе под нос при этом что-то бурчит, хотя мяч далеко в стороне. Со стороны наблюдать очень смешно.

– Тебе восемнадцать. Из военкомата повесток не посылают?

– Из ЦСКА в армию не идут. Меня уже призвали – могу даже паспорт показать. Печать стоит – армия идет.

– Не стыдно?

– А за что мне должно быть стыдно? Я выбрал одно дело, другого мне не надо.

– Как считаешь, тебе повезло, что так рано попал в основу?

– Я думаю, да, повезло. Травма Мандрыкина… Может, до сих пор и сидел бы в дубле или играл в команде второй лиги. Да и то маловероятно. Мне почему-то кажется, все так и должно быть. У меня все должно идти ступенька за ступенькой. То есть не плавно, а маленькими рывками. Я, допустим, попал в сборную, хотя звезд с неба не хватал. Так, значит, надо. Не знаю, с чем это связано, но у меня в душе такое ощущение. С другой стороны, случайностей в жизни не бывает.

– А где твой дом?

– У меня два дома. Там, где я живу, в Москве, и на базе ЦСКА. На базе я провожу больше времени, поэтому, наверное, моя комната – это мой дом. К тому же, я могу делать там все, что захочу. Вещи раскидать, например. И никто не придет и не заставит тебя убираться. Иногда это бывает очень приятно. Опять же комнату каждый обустраивает под себя. У Ярошика, например, на двери висят фотографии: ЦСКА-2002, Ярошик, Яновский и в полный рост Абрамович. А я пока ничего еще не придумал. Только вещи раскидал.

– На личную жизнь время остается?

– Я пока о ней не задумываюсь. Считаю, в моем возрасте еще рано, да и не нужно совершенно. Лишние проблемы, головная боль… Всему свое время. Когда судьба мне пошлет, тогда и будет.

– Ни в кого пока еще не влюблялся?

– Ну почему же, в детском саду любовь была. Хотел бы я, конечно, встретить эту девочку, но, к сожалению, не знаю, где она сейчас. Да и не стоит, наверное, ее беспокоить. Может, она уже нашла своего избранника.

– О чем же ты мечтаешь, сидя у себя на базе?

– В первую очередь засветиться в хорошем клубе на европейской арене. Чтобы мне сделали хорошее предложение. Чтобы была высококлассная команда, в которой играть престижно. Я считаю, если такой шанс выпадет, нужно уезжать и оставаться там. Конечно, не в восемнадцать, а лет в двадцать пять. И не потому, что я Россию не люблю, а потому, что понимаю: в России, когда тебе стукнет тридцать, очень тяжело будет жить. О тебе все забудут, и ты будешь никому не нужен. У нас артисты, которых вся страна знала, в нищете и забвении умирают. Что уж про футболистов говорить… Если выбирать куда уезжать, то, скорее всего, в Испанию – там жить хорошо. А если играть, то в Англию.

– Ну тебе прямой путь в «Челси»…

– «Челси»… (раздумывает) нет, в «Манчестер» лучше. Но еще лучше все же в Испанию. Малага, Марбелья. Климат там хороший. Тепло.

– Судя по всему, уже пришлось столкнуться с тяжелыми российскими условиями?

– Да. С детства я тренировался на гаревом поле. Знаете, такая черная земля с камнями. У нас отняли манеж и сделали там рынок. Домой приезжали с тренировки черные-пречерные. Грязь потом несколько дней отмывал. О душевых только мечтали. А посмотрите, как в Европе тренируются. Несколько полей, все зеленые, как на картинке. Там тренироваться хочется. Результат – постоянно появляются игроки мирового уровня. У нас же более или менее нормальные поля можно увидеть только на уровне Премьер-лиги. В принципе, на базе ЦСКА неплохие условия. По крайней мере, стараются сделать так, чтобы можно было отдохнуть и расслабиться. А со стадионом… Есть проект, и я даже его видел. Если все будет нормально, то у команды действительно будет хороший стадион.

– Куда идешь, если надо с духом собраться?

– У меня в семье все верующие. Когда выдается лишняя минутка, стараюсь сходить в церковь. Мне очень нравится монастырь в Дзержинском. Службы я, правда, никогда не отстаивал – терпения не хватает. Просто свечки поставил, перекрестился, подумал и все. Зато когда выходишь – на душе легко.

– Ты мечтаешь уехать в большой европейский клуб. Но пока играешь в российской Премьер-лиге – что о ней думаешь, по большому счету?

– Уровень подрос. Хороший чемпионат стал. В 2006–2007 годах будет уже две наших команды в Лиге чемпионов. Мне кажется, потихоньку все налаживается и скоро мы достигнем уровня чемпионатов Италии, Англии. Мы ведь не слабее. С «Порту» погодные условия ужасные были. Им больше повезло – они выиграли. А вот у «Челси» действительно класс повыше и опыта побольше. Но ЦСКА – команда молодая, и годика через два мы их обязательно догоним. Мы стараемся, с удовольствием играем в футбол. Без звездных болезней. У нас пижонов нет.

– По версии нашего журнала, ты – вратарь года. Тебе слово.

– Вратарем быть очень трудно. Это такое место на поле, на котором нельзя ошибаться и одному вратарю игру не вытащить. Он может прыгать как угодно и быть безумно талантливым, но футбол – командная игра. Конечно, я очень обрадовался, когда узнал о том, что вы выбрали меня. Есть некоторые издания, которые поставили меня на первое место, а потом за красную карточку сняли с меня десять баллов, и я скатился на второе. Пишут, чтобы я не переживал. Я им могу ответить, что я не переживаю. Пусть кого хотят, того и ставят на первое место. Есть люди, которые честно оценивают. Вы, например. Спасибо всем, кто голосовал за меня.

– Давай попытаемся по кусочкам составить портрет идеального вратаря.

– Ноги – Акинфеева. Руки – Овчинникова. Туловище – Буффона, а голова – Канисареса.

– А форма?

– Красно-синяя.

– Последний вопрос. Как ты относишься к цээсковскому прозвищу Кони?

– (Смеется и какое-то время думает.) Я пока что не конь, я еще молодой жеребец.