Алексей Бахарев: «Романцев грозил дублем, Бышовец – «Шерлоком Холмсом»

«Спорт-Экспресс», 06.10.2006

Тольятти. Алексей встречает у ворот базы. Улыбается. А в глазах – печаль. Как у всякого героя дня вчерашнего. Ставшего «вчерашним» до тридцатилетия.

– Не в «Спартаке» ли вы должны были встречать тридцатилетие? А может, в «Шахтере»?

– Что-то в этом есть. Но, с одной стороны, молодые подпирали. А с другой – травмы извели. С годами играть через боль тяжелее и тяжелее. Спартаковские времена были для меня не самыми веселыми, между прочим. 5 месяцев прожил безвылазно на базе, в одном номере с Бузникиным. С ума сходил от скуки. А потом пошло-поехало – познакомился с Москвой поближе…

– А потом со «Спартаком» внезапно расстались.

– Я ведь «Спартаку» не принадлежал, был всего-навсего арендованным игроком. Брали меня на год, время подписывать бумаги, а спартаковское начальство отмалчивается. Контракт не предлагают. Но был человек, который занимался моими делами, Гармашов, – я не то что «Спартаку», самому-то себе не принадлежал… Мне просто позвонили и поставили перед фактом – из «Спартака» надо уезжать. Без объяснений.

– Так и сказали?

– «Собирай вещи, едем дальше». Вот и весь разговор. Приехала мама, помогла собрать вещи. Подошел ко мне в холле базы Ярцев: «Не уезжай, подожди». А у меня в ушах слова агента: «Ехать, только ехать!» Кого слушать?

Но уезжал-то я не в последнюю команду – «Ротор» в 97-м тоже блистал. Команда была просто загляденье: мобильная, злая. Никто и подумать не мог, что столько проблем на Волгоград свалится. Как раз тогда у Горюнова с депутатством не сложилось, кислород в бизнесе перекрыли.

***

– Разговор с Романцевым у вас был?

– Только один, когда я появился в Тарасовке. Пригласил в номер на третьем этаже – рассказывал о своих взглядах на футбол. Разговор ровно на пятнадцать минут. Олега Иваныча я разве что по газетным фотографиям знал. Да в Тольятти видел, когда он со «Спартаком» приезжал в 94-м году 5:1 «Ладе» привез.

«Спартак» незадолго до моего прихода беспроигрышную серию в Лиге чемпионов дал. Ничего себе, думаю, попал в команду. Потом успокоился – на замену думаю, взяли. Для подстраховки. А потом выяснилось, что Тихонов сломался, полгода на восстановление. Романцев ошарашил с порога: «Будешь играть слева!»

– Евсеев говорил, что всегда боялся Романцева. У вас такого не было?

– Это сейчас с приходом европейцев что-то меняется, а тогда между тренером и игроком была пропасть. Как было в «Спартаке»? Посмотрел не так – раз, и в дубль. Да и возраст был у меня такой, что особо не поговоришь. Думаешь – надо подойти, уточнить. А потом мысль: «Сейчас Олег Иваныч подумает – что, тупого какого-то привезли?»

– Кто-то из спартаковского начальства назвал ваше исчезновение из Тарасовки «побегом».

– Это побег, они считают? Ну хорошо. Пусть будет побег.

– Кто для вас, тридцатилетнего футболиста с интересным прошлым, тренер номер один?

– Нет такого, все разные. У Романцева упор на технику и тактику, у Прокопенко – больше «физики». У Скалы вообще совершенно эксклюзивное мировоззрение. У каждого чему-то учишься.

– И чему вас Скала научил? Что вы прежде не умели?

– На трибуне сидеть. Только при нем я перестал попадать в 18 заявленных на игру. Это даже не объяснялось. «Учение» такое. Правда, только Луческу собрал пресс-конференцию и объявил, что Бахарев «Шахтеру» не нужен ни в каком качестве. Было неприятно, на шанс я хотя бы рассчитывал.

***

– Бузникина, старого приятеля и земляка, когда последний раз видели?

– В Ростове. Привезли меня в прошлом году туда на просмотр, два дня пробыл – не понял, зачем вообще приехал. Руководства не было. Два дня в гостинице посидел, да и уехал обратно, в Донецк. Говорю: «Наберете, если что. Езды до вас – двести километров, через три часа буду на месте…»

– Набрали?

– Нет. Может, зарплата не устраивала.

– Даже перестав быть игроком «Шахтера», вы оставались дорогим футболистом?

– Бесплатным. Ахметов сказал Прокопенко, спортивному директору: «Помоги ему устроиться, никаких денег не надо. Найди команду пусть играет». А как найти команду когда я полтора года без практики?

***

– У вас две чемпионские медали?

– В «Шахтере» то ли одну получил, то ли две… А спартаковскую за чемпионство мне так и не дали. На награждение не пригласили, так я Бузникину позвонил из Волгограда. Говорю – забери, мол, мою. Я же целый круг за «Спартак» в тот год отыграл. А ему отвечают: «Футболиста Бахарева нет в списках». На нет и спроса нет.

– «Спартак» – особенный клуб?

– Надо в нем несколько лет отыграть, чтоб хоть чуть-чуть его понять. Вот случай: я полгода играл, пока Тихонов не выздоровел. Потом резко усадили на лавку Неприятно было – оттого, что никто ничего не объяснил.

– Как Москву осваивали?

– Как ребенок – через Макдоналдс на проспекте Мира. Потом деньги появились – начал расширять маршруты. Машины в Москве у меня не было, только на такси передвигался. По клубам я особо не ходил, больше по ресторанам. Где только не был.

– Какой особо нравился?

– На Кутузовском. Может, он и сейчас существует. С японской кухней, вроде «Золотой дракон» называется.

– Не скучаете по тем временам?

– Вернулся бы в 97-й год с удовольствием. Каких-то ошибок не допускал бы. В какой-то момент в «Спартаке» я даже тренироваться начал не так. Посмотрите в окно – видите, резиновое поле? Так я на нем когда-то ночевал, только начиная в «Ладе». А в «Спартаке» начал мыслить: что над этим работать, когда и так умеешь? Проходило время, и понимал – уже и это не умею делать.

***

– Поездка со сборной в Бразилию – память на всю жизнь?

– Конечно. Когда приземляешься в Бразилии, то подсвеченная статуя Христа выглядит в темноте так, будто он летит. После игры мы неделю жили в Рио. Город-то мне не запомнился – когда много ездишь, они в какой-то момент начинают сливаться. Быстро забываются. Вот игры я запоминаю на всю жизнь. Словами не передать, что я на бразильском стадионе испытал. Только вышел в центре поля сразу с тремя разобрался. На свежести. А в Бразилии поле особенное мягкое, как подушка. Ножки быстро подсаживаются, от свежести ничего не остается.

– Сувениры привезли?

– Не помню. Надо дома копаться – этих сувениров столько скопилось… Маек полно. От «Лацио» до «Арсенала».

– Дом в Тольятти? Или в Донецке?

– И там, и там.

– Еще лет пять поиграете – где жить будете?

– Лет пять? Это вы хороший срок назвали. Мне бы этот сезон дотянуть, травмы достали.

– Долгая футбольная карьера не разучила мечтать?

– Был у меня в жизни момент, когда вообще все надоело. И травмы, и возраст, и не играешь, семейные беды. Задумался: раньше на футбол шел как на праздник. А сейчас – работать, только работа. Все ради заработка.

Я очень многим помогал деньгами. И родственникам, и друзьям. А складывай в копилочку – сегодня вопросов не было бы. Кто-то покупал квартиры в Москве, сегодня их сдает. И отлично себя чувствует. Кто-то рано женился, остепенился, а я до сих пор не женат. Деньги есть – денег нет.

– Зато сохранили легкость в отношении к жизни.

– Да, это помогает общаться с людьми. Но вот вы же, например, не думаете, как мне живется? Вам ведь по барабану какие у меня проблемы? И приятелям, которых у меня без счета, тоже. Посидеть, пообщаться – это да. Надеяться могу только на одного-двух людей, которые помогут хоть словом, хоть финансами. Но я до тридцати лет жил веселой жизнью. И ничьи советы не слушал. Есть что вспомнить.

***

– Это правда, что могли когда-то оказаться не в «Шахтере», а в ЦСКА?

– Я даже три дня с ЦСКА на французских сборах просидел. Опять же Гармашов позвонил мне по поводу Волгограда: «Деньги за тебя не перечислили, собирай вещи – и дуй оттуда, в ЦСКА…» Долматов давно меня хотел получить: «Как футболист ты меня устраиваешь, работай. О трансфере не думай – пусть за тебя думают».

Гармашову оставалось только мой трансфер из Волгограда выручить, но в конце концов оказалось, что все бумажки подписаны. Я принадлежал только «Ротору». Три дня проковырялся в ЦСКА, потом Рохус Шох за мной специально во Францию прилетел: «Леха, хорош дурить…» Как приехал, так и уехал.

– Дураком себя не чувствовали, когда возили вас по командам?

– В этом свой кайф был. Новый коллектив, новые лица. Повез меня Шох в соседнюю Германию, где «Ротор» на сборах сидел. И в аэропорту случайно встретили какого-то человека с палочкой и бородой. Оказалось – Киржнер, донецкий селекционер. Он моментально предложил контракт с «Шахтером»: «У тебя ровно час, чтобы подумать!»

– На сей раз уже вы думали, а не за вас?

– Да. Я в Волгограде довольно много денег должен был, нам в «Роторе» год вообще зарплату не платили. Жил в долг, у кого мог – у того занимал. Поворачиваюсь к Киржнеру: «Денег сразу дадите? Мне рассчитаться надо» – «Да не вопрос!» Тут же достал приличную сумму. В лагерь «Ротора», получилось, только для одного приехал – попрощаться с пацанами. Никто остаться не уговаривал – тем более потом Киржнер раскололся. Наша с ним встреча только с виду случайной была, с «Ротором» он обо всем договорился. Нужно было только мое согласие.

***

– О «Шахтере» я много слышал – Орбу дружил с нашим Беректовым. «Это что за «Шахтер» такой?» – «Да ты что, лучшая инфраструктура в Европе! Президент – фантастика, деньги платит день в день…»

– Важный момент?

– Конечно. После года-то безденежья. Хорошо, что я за тот год уверенность в себе не растерял. Это сейчас теряю потихонечку.

– Сколько платили, например, в «Спартаке» 97-го?

– Я «пятерку» получал, а у меня была далеко не самая большая зарплата в команде. Грех жаловаться.

– Кто-то мне рассказывал, как Бышовец приехал подписывать контракт с «Шахтером». Ахметов хотел на три года, Анатолий Федорович осторожничал – год с возможностью продления. За разговорами подошли к базе, а тут нетрезвый Бахарев идет – и не попадает в дверь…

– Смешная история. Такого быть не могло хотя бы по одной причине: если бы меня президент увидел пьяным – даже не знаю, что было бы. Закончил бы карьеру в тот же день.

– Какое впечатление Бышовец произвел?

– Я у него как прокаженный был. После каждого собрания говорил: «Зайди!» Давал какие-то книжки. У меня впечатление сложилось, что хотел из меня не футболиста сделать, а ученого. Я за всю жизнь две книжки прочитал, а он мне по четыре тома давал. В каждом – тысяча двести страниц.

Говорит: «Прочитаешь – отдашь». Смотрю на него: «Мне всю жизнь их читать?!»

– Что за книжки?

– «Записки о Шерлоке Холмсе». Пишет записку: «Не знать не стыдно, стыдно не хотеть». А я сижу, думаю – а мне не стыдно…

***

– Вы, кажется, Симэну забивали?

– Да, забил один.

– На кассете тот гол остался?

– У меня вообще видеозаписей нет. Есть альбом с фотографиями, и хватит. Совершенно неинтересно смотреть на себя, двадцатилетнего. Не люблю. Иногда фотографы приносят кипу карточек, рассчитаюсь с ними, полистаю – все. Старые газеты у мамки остались, она раньше собирала. За семейным столом вспоминает что-то, достает эти вырезки из моего школьного дипломата.

– Приезжая в Донецк, не думаете, что могли бы до сих пор в «Шахтере» играть?

– Думаю, конечно. Но обстоятельства сильнее. Мимо стадиона, на котором лучшие годы прошли, проходить тяжело. Семь лет отдал «Шахтеру». Город небольшой, до сих пор на улицах узнают.

– Как-то вы сказали, что именно Ахметов вас на ноги поставил.

– Да, много с ним общались. Приятный человек, удивительно все понимающий. Каждого футболиста старался понять и выслушать. Хватало терпения. Но что касается меня – терпению иногда, наверное, приходит конец.

– Среди тренеров мало терпеливых людей встречали?

– Шустер таким был. Все время подходил ко мне: «Ты можешь!» Да не могу я, отвечаю. У меня нога болит. Надо ехать на еще одну операцию. «Да нет, это у тебя в голове! Ты можешь!» А у меня артрозы на правом голеностопе. Год так мучился, что у меня даже бег поменялся, скорость растерял. Как хромой был. А Шустер все пытался расшевелить. Он единственный был, кто по-настоящему хотел, чтобы я начал играть. Что-то пытался донести.

***

– Вы – гражданин Украины?

– История с гражданством была громкая, но так я его и не получил. Я был заигран за сборную России, но украинские деятели обещали все уладить через ФИФА: «мы договоримся». Ладно, отвечаю, пробуйте.

Я даже один матч за Украину сыграл – против Ирана, товарищеский. Приезжаю на следующий сбор в Конча-Заспу, а меня отправляют: «Оказывается, не имеешь права играть».

– «Куда ты приехал, русский?»

– Вот-вот. А я как был русским, так и остался. Хоть Суркис лично моим вопросом занимался. Буряк очень хотел меня в сборной видеть. Самое интересное, сборная России не оставляла попыток меня заполучить. Я вернулся в «Шахтер» после операции, недели не прошло, как начал бегать. Разминал ногу Приходит вызов – из Испании надо приехать в Японию, в расположение сборной России. Только ради того, чтобы врач сборной на меня, «разобранного», посмотрел и сказал, что я не нужен.

– Сколько не играли до этого?

– Месяца три ничего не делал. Весь голеностоп очищали, операция, месяц в гипсе, месяц реабилитации в Германии. Прокопенко после того звонка из сборной подходит ко мне, обескураженный: «Я не знаю, что делать. Смотри сам…» Я тоже понять ничего не могу: «Позвоните, объясните, что я не готов!»

***

– Ноги все перебиты?

– Голеностопы – все. Ни одного живого места. Кстати, память о «Спартаке». Был какой-то еврокубковый матч, прокидываю мяч, и парень так мне врезал, что подошва на меня смотрела. Вывернул наглухо. Его вообще-то удалять должны были, но судья ко мне с карточкой бежал. За симуляцию. Так я ему на ногу указал, которая на глазах раздувалась.

– Боль жуткая была?

– Думал, вообще сдохну. Казалось, переломов восемнадцать. Два месяца после этого учился ходить, костыли осваивал. До сих пор все на сухожилиях держится, ни одной мышцы не осталось. Как раз левая нога, «рабочая». Правая-то у меня для ходьбы.

Пока восстанавливался, до 80 килограммов меня разнесло. Заросший был – так меня в Москве чуть не забрали. «Будка» как у борца, щеки со спины видно. Милиция тормознула в аэропорту: «Мальчик, а ну-ка иди сюда, документы… Tы откуда?» Русский я, отвечаю. Футболист, еду на просмотр. «Tы – футболист?!» Прокопенко на меня тоже потом смотрит: «Tы куда приехал?»

– Если бы остались записи старых ваших матчей – какой посмотрели бы в первую очередь?

– 94-й год, мои матчи за «Ладу». Больше всего эмоций было. Когда со «Спартаком» в Тольятти играли, я, правда, только мячики подавал. Зато во втором круге в Лужниках сыграл. Тот второй круг как мгновение пролетел. Возраст такой был – всему удивляешься.

В «Ладе» у меня руки были развязаны. Иногда, чтобы команде передохнуть, мне говорили: «Возьми мяч на угловом флаге и «вози» двоих-троих». Вот в «Спартаке» только попробуй отойти от стиля – сразу по ушам давали.

– То есть?

– Если стоишь перед выбором, обыграть или отдать, – всегда надо отдавать. Запутался я в этом нагромождении стилей. Да и не привык я к общению, которое Романцев практиковал. Говорит в раздевалке вроде кому-то третьему, а на самом деле именно тебе. Даже у ребят потом переспрашивал: «Он, что, мне говорил?»

– Что именно?

– «Еще один такой номер – и в дубль». Так было сказано, что два раза повторять не надо. Обводку Олег Иваныч допускал только у чужой штрафной, больше нигде.

***

– Есть что-то, что сегодня не позволяет назвать себя «счастливым человеком»?

– Детей нет. Возраст такой, что уже хочется – чтобы не для себя жить, а для кого-то.

– После поездок, после лучших отелей мира – сегодняшние разъезды с «Ладой» не угнетают?

– Когда в Тольятти возвращался, этого и боялся. Но втянулся, теперь даже не задумываюсь об этом. Будто не уезжал отсюда. Привык, конечно, в «Шахтере» только чартерами летать, а здесь обычные рейсы. Отели немножко другими были. Но однажды в Альпах «Шахтер» поселили даже не в гостинице, а в обычном доме. Настолько в нем было уютно, что я понял: воздух и большая кровать – все, что нужно футболисту.