«Пошли ему Бог второго. Такого, как я»

Пресс-служба ФК «Динамо» Москва,

Впервые мы встретились в дни Спартакиады народов СССР 1956 года. Как обычно перед очередным матчем, вместе с другими мальчишками заранее, пока не заступили на смену контролеры, пролез на трибуну стадиона «Динамо» и спрятался в проеме второго яруса. На этот раз нас засекли. Но не выгнали, а послали подавать мячи тренировавшимся почему-то на основном поле московским динамовцам. Тут как назло разразился ливень. Динамовцы продолжали работать как ни в чем не бывало (футбольные поля в прежние времена каким-то образом выдерживали любые нагрузки и стихийные бедствия). Основной вратарь Лев Яшин тогда находился в сборной Москвы, и с командой тренировался только его дублер Владимир Беляев. Ох и досталось же ему! Черный с ног до головы, словно вышедший из забоя шахтер, он метался из угла в угол ворот, да еще и обстреливавших его партнеров успевал подначивать. Даже меня заметил: «Давай, пошустрей, пацан, а то отсыреешь, замерзнешь!» Потоп вскоре прекратился, мы выбрались на солнышко, к вечеру обычно доводившее Южную трибуну до белого каления, и успели обсохнуть еще до начала матча.

И вот более чем через 40 лет мы неожиданно встретились вновь. Ни нашего первого «знакомства», что естественно, ни той тренировки бывший голкипер не помнил.

ДЕБЮТ ПОД ПСЕВДОНИМОМ

– Сколько их было-то на моем веку, этих кругов ада! От пролитого мною пота вратарская площадка должна была бы превратиться в соляной остров, – прошлое, кажется, волнует бывшего вратаря не меньше, чем настоящее. – Как можно было выбраться, показаться народу из-за широкой спины лучшего вратаря мира? Только за счет каторжной работы. Хотя когда я попал в «Динамо», Яшина толком еще не знали, основным вратарем он был считанные дни. А я случайно оказался в команде. Знаете как?

Знаю. Тренировавший в начале 1953 года московское «Динамо» Михаил Семичастный решил заняться «ревизией» своих вратарских кадров, невзирая на лица. Неожиданно освободил из команды обеих знаменитостей, конкурировавших между собой за место основного голкипера, Алексея Хомича, а затем и Вальтера Саная. И когда команду ближе к концу сезона вновь принял Михаил Якушин, из вратарей он обнаружил в ней только Яшина да сидевшего в глубоком запасе Лапшина. И вот в начале второго тайма финального матча на Кубок СССР 1953 года между «Динамо» и куйбышевским «Зенитом» при счете 1:0 Яшин получает травму, и по радио объявляют, что вместо него на поле выходит вовсе не Лапшин, а какой-то Владимир Белов. «Кто такой?» – спрашивали друг друга завсегдатаи стадиона в Петровском парке и не находили ответа на вопрос. Новичок в оставшееся время сохранил ворота в неприкосновенности и вместе с тогдашними динамовскими знаменитостями – Константином Бесковым, Константином Крижевским, Сергеем Сальниковым, Владимиром Савдуниным – совершил круг почета по беговой дорожке стадиона, так и оставшись для зрителей в тот вечер Беловым.

«ВЫРУЧАЙ, СЫНОК!»

– На снимке, запечатлевшем динамовский круг почета, вы выглядите каким-то отрешенным, – вновь обращаюсь к Беляеву.

– Да ведь до меня только где-то на третий день по-настоящему дошло, какая неимоверная удача мне привалила. На финальный матч меня взяли из клубной команды на всякий случай из-за отсутствия в тот момент у «Динамо» второго вратаря. Сижу себе посиживаю на скамейке запасных, стараясь особо не поднимать голову: финал Кубка впервые проводился при электрическом освещении, а я при нем вообще ни разу не играл. Взглянешь вверх, слезы из глаз ручьем. И вдруг – ЧП. Куйбышевец Бровкин врезается в Яшина, Лев теряет сознание, носилки, а надо мной тихий голос Якушина: «Выручай, сынок». В начале матча я и внимания не обратил, кто там у куйбышевцев играет. А тут сразу кровь к вискам прилила, ведь на поле Ворошилов, Гулевский, Карпов, гремевшие тогда наравне со столичными знаменитостями. Помню, Бесков подбежал: «Володенька, не мандражируй, не теряйся. Выбивай мяч подальше от ворот, а мы к ним постараемся никого не подпускать». Ну как не подпускать? Минут через пять – угловой. Стремглав выхожу на перехват, ловлю мяч, и напряжение, скованность как рукой снимает. Оставшиеся полчаса пролетели незаметно. Захожу в раздевалку, Лёва только-только в сознание пришел. «Выиграли?» – спрашивает. «Выиграли». – «Ну, ты – молодец!» – хлопает меня по спине. За победу в Кубке нам тогда подарили по телевизору «КВН» и фотоаппарату.

КУРС МОЛОДОГО БОЙЦА

– А как вы вообще попались тогда на глаза Якушину, не успев сыграть даже за динамовский дубль?

– Я к тому времени был уже трижды динамовцем. Начинал в нальчикском «Динамо», за него играл в Южной зоне чемпионата РСФСР. Пробились в финал, и на нем, в Краснодаре, меня приметил знаменитый вратарь довоенного сталинградского «Трактора» Василий Ермасов. Он в то время тренировал сталинградское «Динамо» и задался целью переплюнуть лучшую команду города – «Торпедо», вылетевшее из класса А. Меня телеграммой вызвали в Сталинград, предъявили пакет, где за подписью всесильного по спортивной части генерала МГБ Пияшева предписывалось зачислить Беляева на службу в сталинградское «Динамо». Но уже через год вдруг получаю направление в Тбилиси. Прошел там курс молодого бойца, принял присягу и был командирован… в Москву. Оказывается, одновременно с Ермасовым в Краснодаре мною заинтересовались тренеры клубной команды московского «Динамо» Василий Павлов и Василий Смирнов. Они и организовали мой перевод в столицу, привезли нас – меня, Володю Шаброва, Голубева и Осусского – к Семичастному. Он всех скопом и… забраковал. И мы стали выступать на первенство Москвы. И вдруг накануне кубкового финала меня вызывают в команду мастеров. Думал, отсижу на скамейке запасных – и обратно в клубную. А вон что получилось!

ЛАУРЕАТ ФЕСТИВАЛЯ

– Тем не менее после того финала Кубка о вас два года ничего не было слышно.

– Уже в 54-м Яшин заиграл так, что всем стало ясно: ему нет равных не только в клубе, но и в стране. Какие бы комплименты ни расточали Яшину позднее, все равно считаю его звездным часом 1954–1956 годы. Он демонстрировал тогда фантастическую игру, брал такие мячи, которые, казалось, невозможно отразить даже теоретически. А я тем временем играл за дубль, считая большим достижением одну только свою принадлежность к такому великому клубу, как московское «Динамо».

– Но удовлетворение от игры за резервный состав даже самого великого клуба рано или поздно все-таки проходит. Наверняка хочется большего.

– Конечно, со временем меня стали одолевать разные мысли, когда почувствовал, что могу и сам играть на уровне чемпионата Союза. Якушин сразу смекнул на этот счет, и в 1956 году начал подпускать меня в главную команду. А в 1957-м у Яшина в разгар сезона неожиданно обнаружилась язва желудка, он попал в госпиталь. Мне выпал редкий шанс, которым я просто обязан был воспользоваться.

Беляев своего шанса не упустил, с первых же матчей заиграл так, что тренер сборной СССР, готовившейся во время Всемирного фестиваля в Москве к Международным спортивным играм молодежи 1957, Александр Пономарев включил его в состав основным вратарем. В финале наши обыграли команду Чехословакии (фактически национальную сборную) и завоевали главный приз. 15 августа того же года Беляев дебютировал в сборной СССР, которая на поле Олимпийского стадиона Хельсинки учинила сборной Финляндии самый крупный разгром в своей истории – 10:0. Осенью он вместе с товарищами по «Динамо» получил золотую медаль чемпиона страны. А на следующий год вместе с Яшиным был включен в состав сборной СССР, дебютировавшей на чемпионате мира в Швеции.

НЕРАЗЛУЧНЫЕ ДРУЗЬЯ

– Формально Яшин даже в свое отсутствие оставался первым вратарем «Динамо». Ревности к вашим успехам он не испытывал?

– Лев стал великим в футболе не в последнюю очередь потому, что был добрым, душевным, вообще замечательным человеком. Распри между конкурирующими за место в составе вратарями, по крайней мере в мое время, не были редкостью. А между нами не возникало даже намека на ссору. Несмотря на то что в гостиницах, на сборах, нас селили вместе и за долгие годы можно было намозолить глаза друг другу. Когда он угодил в госпиталь, то, прощаясь со мной, пожелал удачи: «Я не просто надеюсь на тебя, я в тебе уверен». Наутро после первой же нашей победы я на радостях помчался в госпиталь к Лёве. Он даже прослезился: «Я же говорил, что все у тебя получится!»

Спортивная судьба Яшина тоже складывалась нелегко: сначала не признавали его манеру игры по всей штрафной площади и за ее пределами, а после провала нашей сборной на чемпионате мира-62 в Чили на него стали вешать всех собак, сделали козлом отпущения за неудачу. В тяжелые для него дни я старался его поддерживать. Мы досконально разбирали, например, пропущенные им голы в Чили, обсуждали, можно ли было их избежать. И я, например, пришел к выводу, что голы эти в весьма значительной мере – результат несчастливого стечения обстоятельств.

ВМЕСТО ОРКЕСТРА ПОПАЛ В «ДИНАМО»

– Многие специалисты сходились на том, что вы с Яшиным были близки, если не по манере, то по подходу к игре вратаря: оба действовали просто, неброско, без особых внешних эффектов, стремились обезопасить ворота главным образом за счет игровой интуиции, выбора места, используя броски только на крайний случай.

– Моя простота, наверное, врожденная -от происхождения. В нашем роду все были землепашцами, скотоводами. Меня же отец решил вывести на более высокую общественную ступень – сделать баянистом. Четыре года я наяривал на баяне, окончил музыкальную школу. Преподаватели пророчили мне серьезную карьеру в музыке. Стал играть на свадьбах, получил приглашение в оркестр. Но было уже поздно. Футбол полностью захватил меня. С самого детства мы гоняли все круглое, что попадалось под ноги, на разбитых войной площадках. Самым долговечным оказался бильярдный шар, после игры которым возвращался домой весь в синяках: я ведь с малых лет вратарем заделался. И оркестру я предпочел футбольный ансамбль нальчикского «Динамо».

В «Динамо», конечно, не обошлось без влияния Яшина, который был очень рационален в игре, прекрасно ее читал, всякий раз вставал на пути мяча, который иной вратарь пытался бы достать в броске. А он это делал за счет исключительного выбора позиции, врожденной интуиции.

НЕИЗЛЕЧИМЫЙ ПАТРИОТ

– После болезни Яшин вернулся в основной состав, а вы опять «опустились» в дубль. Нелегко, наверное, возвращаться с небес на бренную землю?

– Выступая в главной команде, я на практике убедился, что способен сыграть за любой клуб тогдашнего класса А. По окончании сезона меня включили в список «33 лучших» под вторым номером после Яшина. А на следующий год я выходил на поле вдвое чаще Лёвы.

– То есть случалось, что Яшин наблюдал за матчем со скамейки запасных?

– Было и такое. Оставаясь в запасе, он не роптал. А после игры, как обычно, следовал наш совместный анализ, но теперь уже моей игры. Потом он все равно возвращался в состав, снова чаще оставляя меня в качестве зрителя.

– Тогда многие восхищались вашим терпением, выставляя вас за образец патриота своего клуба. Но ведь такой патриотизм явно мешал полному раскрытию ваших профессиональных качеств.

– У меня тогда действительно сложилась репутация неизлечимого патриота «Динамо», и, следуя моральным ориентирам того времени, я не старался ее опровергать. Теперь времена другие, можно позволить себе и полную правду. Конечно, страшно хотелось играть в основном составе, если не «Динамо», то иного популярного клуба. В то же время я и на самом деле был патриотом. Если бы, например, куда-то перешел, продолжал бы переживать за «Динамо», за Яшина, других динамовских ребят.

– Возможности перейти в другую команду у вас наверняка были.

– Были приглашения. А возможности… По окончании срочной службы мне присвоили звание лейтенанта внутренних войск. Демобилизоваться или даже сменить это звание на просто армейского лейтенанта оказалось невозможным, даже несмотря на хлопоты тогдашнего министра обороны знаменитого маршала Жукова. Сколько бы рапортов я ни подавал по этому поводу, все оказывалось напрасным. Требовалось согласие «Динамо», Михаила Якушина, а он ни в какую не хотел меня отпускать.

А приглашали и «Спартак», и ЦДСА, и «Зенит», и Виктор Маслов в «Торпедо». Армейцы взяли меня в 1957 году в свое британское турне. Отстоял там за них все матчи, в том числе и победный с «Челси». Перед отъездом домой ко мне в номер постучались старший тренер ЦДСА Григорий Пинаичев и тренер Всеволод Бобров. «Хотим попросить тебя перейти в нашу команду», – говорят. Покраснел до ушей: чтобы такие великие люди в футболе и ко мне с просьбой. «Мне очень неудобно перед вами, – отвечаю, – и ничего от вас не требую, боюсь только, что вы не решите мой армейский вопрос». Они и не решили.

– А почему вам ничего не надо было от ЦДСА? Наверное, и в ваши времена переход игрока из команды в команду сопроваждался одариванием его, скажем, квартирой, автомобилем?

– Получал я в «Динамо» наравне с Яшиным (только воинское звание у него было повыше – капитан) и вообще по бытовым вопросам меня там не обижали, предоставили прекрасную квартиру. А о большем я и не мечтал.

В 1959 году нас с Игорем Численко пригласили в поездку по Южной Америке «Спартак». Не в последнюю очередь с целью «охмурения». Правда, я тогда сломался на первой же тренировке и так и не сыграл ни разу. Николай Старостин тем не менее стал меня уговаривать, а я ему в ответ: «Меня уже в «Торпедо» и «Зенит» приглашали». Он тогда почему-то обрадовался и посоветовал: «А ты напиши заявления сразу в три команды. Сначала схлопочешь дисквалификацию, но потом мы тебя отобьем». Я сдуру так и сделал. Якушин как узнал, сразу вызвал, сидит, заявления мои перелистывает: «Tак, «Зенит» – это чепуха, тебе там делать нечего. «Торпедо»? Тоже не твоя команда. А вот «Спартак» – это уже серьезно. Позвоню-ка Старостину, негоже все-таки у главных конкурентов игроков переманивать». Тут же и набрал номер. Николай Петрович от всего открестился: «Не звал я его». Якушин хитро улыбнулся: «Ну что, – говорит, – оказывается, ты «Спартаку» совсем и не нужен». Вспылил я тогда, ведь полным идиотом выглядел в глазах своего тренера, порвал все заявления и остался в «Динамо» насовсем.

РОКОВОЙ «УЭМБЛИ»

Обстоятельства складывались так, что Беляеву вследствие травм и болезней Яшина потом еще не раз предоставлялась возможность выйти на первую роль. Но в 1958 году ему пришлось пережить не только физическую, но и моральную травму. Английская футбольная ассоциация пригласила сборную СССР провести в октябре на «Уэмбли» своеобразный матч-реванш за поражение англичан на чемпионате мира. Реванш удался с лихвой – 5:0.

– Несмотря на разгромное поражение, игра в основном была равной, – рассказывает Беляев, защищавший ворота сборной СССР в том матче. – И голы в наши ворота, за исключением, может быть, одного, выглядели случайными – то немыслимый рикошет, то необъяснимая ошибка защитника.

На «Уэмбли» динамовский вратарь получил, как показалось вначале, не очень серьезную травму спины, доиграл до конца, но потом боли мучили его всю оставшуюся вратарскую карьеру В 1961 году Яшин из-за травмы опять надолго выбыл из строя, но почти не играл и лечивший спину Беляев, так что отдуваться за них пришлось молодому Льву Белкину. За что «Динамо» поплатилось самым низким для себя по тем временам 11-м местом.

А после возвращения из Лондона осенью 1958 года всю команду прямо из аэропорта доставили в Комитет по физкультуре и спорту и от каждого потребовали объяснений «позорного поражения». Дородная дама – зампредседателя комитета кричала, визжала и топала ногами на звезд советского футбола, а когда Беляев, дождавшись своей очереди, объяснил неудачу стечением обстоятельств, заявила, что он позорит звание советского человека. Сталинские времена еще не выветрились из памяти людей того поколения, и такое обвинение было сильным моральным ударом.

«ЗИМНИЙ ВЕЧЕР В ГАГРАХ»

– Довольны ли вы своей футбольной судьбой?

– Считаю, что каждый человек – хозяин своей судьбы. И мне не на кого грешить, сам отвечаю за свои поступки. Конечно, полностью как вратарь я так и не раскрылся, но ни о чем не жалею. Да, в «Динамо» я сыграл не столько, сколько мог бы, но ведь выигрывал и золото, и серебро, и бронзу чемпионатов СССР. Провел с полсотни международных матчей. Хоть разок выступить в сборной страны – мечта любого футболиста. А я хорошо за нее поиграл, начинал с ней поход за Кубком Европы. Прилично набегает для второго вратаря?

– Но все-таки оставаться всю карьеру вторым…

– Я думал об этом и вот к какому выводу пришел: мы все – и первые, и вторые номера – одна команда. Из-за второго можно ведь и первенство, и медали упустить. Если второй, заменяя травмированного первого, пускает на ветер все турнирное достояние, завоеванное командой, то грош ему цена. Второй всегда должен быть где-то на уровне первого.

– Таким, как вы?

– Может быть, и как я…

– А был ли в вашей карьере эпизод, который хотелось бы вернуть, еще раз пережить, ваш «Зимний вечер в Гаграх»?

– Было такое. 28 сентября 1958 года сборная СССР победила в матче 1/8 финала первого Кубка Европы венгров. Я, как мне казалось, отыграл без сучка и задоринки, находясь на каком-то невероятном подъеме. Спустя несколько дней встречаю соседа по дому. «Сходи в «Горизонт» (кинотеатр неподалеку), – советует он, – в киножурнале «Новости дня» ты выглядишь настоящим героем». Сюжет оказался небольшим, но, посмотрев его, сам себя не узнал: неужели это я такой резкий, шустрый? И впервые в жизни почувствовал себя на седьмом небе: я состоялся как вратарь.

Было и еще немало запоминающихся матчей. Однажды взял пенальти от Сальникова, вернувшегося из «Динамо» в «Спартак». Его манеру я знал по сборной. После общей тренировки он обычно звал меня: «Белка, пойдем пенальтики побьем». Какой вопрос? И вот ведем за полторы минуты до конца игры 2:0 и получаем пенальти. Сергей Сергеевич установил мяч на точке, по привычке крутнув, – и в любимый правый от себя угол низом. Там я его и поймал. Сальников не имел привычки сквернословить, но тут обложил меня трехэтажным. Правда, после игры подошел: «Извини, Белка, но ведь это я же тебя, сволочь, в Тарасовке сам и натренировал». Как и многие игроки, я был с ним на «вы»: «Никак у вас, Сергей Сергеич, склероз, – отвечаю. – А я науку не забываю»…